Изменяющие облик
Шрифт:
— Когда ты узнаешь о своем клане больше, ты начнешь думать по-другому.
Он отложил лук и пристально посмотрел на Аликс. Потом в его спокойных глазах появились искорки любопытства:
— Ты выйдешь замуж за Кэриллона? Аликс уставилась на него в растерянности:
— За Кэриллона!..
— Да. Я видел то чувство, что возникло между вами.
Несколько мгновений она не могла собраться с мыслями, чтобы ответить.
Столь прямой вопрос ошеломил девушку, даже в мечтах о своем принце она никогда не видела себя его женой: мечты о несбыточном
— Нет, — наконец ответила она, — Кэриллон никогда не возьмет меня в жены.
Ему суждено жениться на какой-нибудь принцессе — на высокородной госпоже из Атвии, Эринны или, быть может, даже Солинды, если война с Солиндой когда-нибудь окончится.
— Значит, ты будешь его любовницей. Его мэйхой.
Это девушке не понравилось:
— Сложновато мне будет стать даже его любовницей, если я, как ты говоришь, должна остаться с кланом! — обиженно проговорила она.
Дункан усмехнулся, внезапно сделавшись удивительно похожим на Финна, но это ощущение исчезло, стоило Аликс повнимательнее приглядеться к нему. Даже сейчас в Дункане не было ничего от резкости и нарочитой грубости Финна:
— Ты не пленница, хотя тебе и могло так показаться. Что же до принца… мне кажется, он сказал то, что думал. Он вернется за тобой, — он вздохнул. — Я не знаю когда, но он это сделает.
— Я буду рада этому, Изменяющийся. Дункан пристально разглядывал ее несколько мгновений:
— Почему ты так нас боишься? Я же сказал тебе, что мы не причиняем зла людям своей крови.
Аликс отвернулась в некотором замешательстве: неужели ей ничего не удается скрыть от глаз Дункана? Или — что же, ее мысли так легко прочесть?
— А я уже ответила. Меня вырастили в страхе перед вами и перед тем чародейством, которое у вас в крови. Все, что я знала о вас — то, что Чэйсули это демоны… и они опасны, как демоны, — снова взглянула на Дункана. — Вы нападаете на фермы и угоняете скот, вы раните и убиваете людей. Если в этом нет зла, то у вас весьма странные представления о добре и зле!
Дункан улыбнулся:
— Да, может показаться и так. Но не забывай — нас принудил к этому Шейн.
Прежде мы мирно жили в своих лесах, охотились, где и когда хотели — нам не было нужды совершать набеги. Кумаалин сделала нас чем-то вроде разбойников с большой дороги, грабящих честных людей. Мы никогда не были такими, мы воины, а не воры — но Шейн не оставил нам выбора.
— А если бы выбор был… вы вернулись бы к своей прежней жизни?
Он потрогал золотую рукоять кинжала, смотрел как-то отстраненно, а когда заговорил, показалось — это слова пророчества:
— Мы никогда не будем жить, как прежде. Мы предназначены для другого. Так оказали древние боги.
Она зябко передернула плечами: эти слова напугали ее. Хотела было отпить еще глоток из деревянной чаши, но меда больше не осталось.
— Так ты станешь любовницей Кэриллона? Чаша выпала из ее рук:
— Я не стану ничьей любовницей. Дункан криво и
— Насколько я понял, многие женщины пошли бы на все, чтобы удостоиться столь высокой чести.
— Я не «многие», — резко ответила Аликс. — Я не могу представить, чтобы такое когда-либо случилось, а потому об этом и не думаю.
Какое право он вообще имеет лезть в мою жизнь и выспрашивать меня о моих чувствах?!
— Но что же, ты так легко от него откажешься?
Аликс тоскливо посмотрела на него — в голосе Дункана слышалось участие, и она забыла, что говорит с врагом.
— Я не могу сказать, что буду делать. Я не знаю даже, чего хочу! Дункан сдвинул брови:
— Это все ограничения, которые ставит ваше хомэйнское воспитание. Среди Чэйсули женщина вольна выбрать того, кого захочет. Женщина клана может оставить одного мужчину и уйти к другому, если таково будет ее желание.
— Ты что, думаешь, что мой отец воспитал уличную девку? — с укором проговорила Аликс. — Однажды я выйду замуж за фермера, такого же, как мой отец, или за какого-нибудь деревенского парня, — она пожала плечами. — Когда-нибудь…
— Твой отец вовсе тебя не воспитывал, — заметил Дункан.
Аликс не успела возразить: она поняла, что Дункан говорит о Хэйле. Правда или нет эта удивительная история ее рождения — она не знала, а потому завела старую песню — надо же хоть что-то сказать!
— Кэриллон женится на принцессе. Конечно, так и будет.
— Конечно, так и будет, — насмешливо повторил Дункан, явно передразнивая ее. — Если он выживет, то женится на принцессе.
— Если выживет?! Дункан потер глаз:
— Айлини позаботятся о том, чтобы Кэриллон не прожил так долго.
— Айлини! — Аликс в ужасе посмотрела на вождя. — Колдуны, служащие черным богам? Но почему? На что им Кэриллон? Разве не Беллэм правит Солиндой?
Дункан, вновь занявшийся своим луком, заговорил наставительно:
— Солинда всегда была сильной державой, но короли ее алчны. Они не хотят довольствоваться одной Солинды: им нужно, чтобы хомэйны стали их подданными.
Беллэм стремился к этому всю жизнь, но стычки на границах и даже серьезные битвы, в которых погибло столько людей, не дали ему ничего. Теперь он пытается добиться власти над Хомейной любыми возможными способами.
— Обращаясь к Айлини?..
— Солинда и сейчас много сильнее прежнего. Беллэму нужна сверхъестественная сила Тинстара, который правит Айлини — если только чародей может править народом чародеев, — Дункан склонился над луком. — Сила Солинды Тинстар, а не Беллэм.
— Тинстар… — прошептала она, на мгновение вспомнив истории, которые она слышала в детстве от матери — та все пугала ее Айлини, когда девочка не хотела слушаться.
Пока отец не сказал ей, что этого нельзя делать: говоря о Тинстаре и Айлини, сказал он, ты призываешь их в Хомейну. Аликс передернула плечами, прогоняя воспоминание, но Дункан, кажется, не заметил этого.