Изменяющий судьбы
Шрифт:
– Я хочу быть таким, как ты!
– мордашка мальчика была серьезной, даже мрачной, - Ты настоящий шиноби. Один раз на уроке ты сказал, что силен не сильный, а добрый.
– Добрый?
– если бы вовремя не прикусил язык, добавил бы еще "что за бред?".
– Да! Даттебайо! Я это запомнил! Я не спал тогда на уроке! Просто я тогда обиделся и прикидывался, - смутившись, покрутил он пальцем на коленке.
– Ты лучше Какаши-сенсея. Ты лучше всех!
Опешив и разинув рот, я смотрел на мальчишку, туго поскрипывая мозгами. И тут до меня дошло, почему он сказал именно это.
Ему ли не знать, как иногда
Я прикрыл глаза. Дышать стало легче, да и настроение стало лучше. Я не видел лица мальчика, но чувствовал, как он замер в ожидании ответа.
– Спасибо, Наруто, - в эти слова я вложил всю благодарность, которую испытывал к мальчику, у которого и без меня хватало проблем, а он на свои плечи взвалил еще и мои.
Открыв глаза, я тепло улыбнулся, взъерошив левой, сухой и не испачканной кровью с соплями, рукой и без того лохматого Узумаки. Облегченно выдохнув, он робко, а потом во все тридцать два улыбнулся мне в ответ.
– Знаешь, - вытирая руку об траву, - я не лучший пример для подражания. Сейчас так вообще... Я всего лишь чуунин, а тебе по силам стать не просто джонином, а каге. Зря ты Какаши принижаешь, он сильный и умелый шиноби, намного сильнее меня, а еще у него можно, эм... выцыганить, как же это... Выпросить! Выпросить что-то из тех 1000 с чем-то дзютсу, которые он спиздил... Которые он, - стал крутить руками, подбирая слова, - которые он выбил из врагов. Вот! Даттебайо!
– Что?
– только и успел сказать мальчишка, прежде чем завалился на спину и расхохотался.
Пока Наруто катался по траве, я смылся к пруду и кое-как умылся.
В глади этой большой лужи отразилась опухшая морда с красным носом и глазами.
– Крысавец, блин,– тяжко вздохнул и навесил хенге, появляться в таком виде на улице мне не стоило.
Полигон давно остался за спиной, а ночной парк только показался из-за крыш.
Меньше года прошло, а неугомонный и вечно улыбающийся Наруто стал мне роднее кровных родственников.
~ Пусть не всегда его солнечная улыбка - это признак счастья, - думал я, глядя на идущего спиной вперед белобрысого мальчишку, который эмоционально рассказывал о своих приключениях в Академии, чтобы меня развеселить, - но зато он не унывает и не опускает руки... как иногда делал я... И чем грешил Умино Ирука.
Мы шли домой. Во всяком случае, мне так показалось.
– Ирука, - огляделся Наруто, - может, я домой пойду?
Осмотревшись, я обнаружил себя у арки недалеко от кладбища. Отсюда до монумента павшим - два шага шагнуть.
В ответ я замычал что-то невнятное.
– Тебе, наверное, неудобно будет с родителями говорить при мне, - по-птичьи наклонив голову, сказал Наруто.
– Нет, - быстро ответил, - то есть "нет, ты не помешаешь". И если честно, я вообще не понял, как мы здесь очутились. Мне казалось, что мы домой шли.
– Духи хотят с вами говорить, - проскрипел старческий голос.
Меня чуть кондратий не приобнял, а из густой тени с колен поднялась старушка и мило улыбаясь, подошла к нам. Наруто от испуга попытался
Тихо ступая деревянными гета по каменной дорожке, она подслеповато щурилась, пытаясь заглянуть в лицо и так странно шевелила губами, будто жевала.
– Поможете старой женщине зажечь фонарь?
– подняла она клюку, на ручке которой висел бумажный фонарик со свечой.
– Осенью быстро темнеет, боюсь без огнива я его катоном сожгу, - коснувшись моего бока, бабуля чуть нахмурилась, но тут же снова заулыбалась.
– Чуунин или джонин?
– и не дав ответить сказала, - В былые времена я была красивой куноичи, а мой Кано...
– она вздохнула,
– Если бы он был, как и я был чуунином, он бы не погиб в той войне...
Старушка замолкла лишь тогда, когда мы отдали ей фонарь и ушла в ночь, бормоча тихо и неразборчиво о былом.
– А я всегда думал, что она приведение, - в ответ на мой недоуменный взгляд блондин пояснил, нервно сглатывая.
– Она всегда так тихо ходит, а фонарь зажигается сам собой.
Приобняв Наруто за шею рукой и смеясь, растрепал ему волосы.
– Трусишка, бабулька-то шиноби и катоном владеет. Слышал, что она сказала?
Вырвавшись из захвата, мальчишка лихо поправил хитай-атэ и с вызовом, но явно в шутку сказал:
– Сам такой! У тебя глаза большие и круглые стали, когда бабушка заговорила!
– Ладно-ладно, - признал я.
– Давай к монументу подойдем, не зря же пришли, а потом домой, - и оглянувшись в след старой куноичи, задумчиво пробормотал.
– Интересно, о какой именно войне она говорила?
Ночные, причудливые тени усиливали узнавание, будто я не место вспоминал, а какое-то событие. Остановившись около одного из надгробий, я заметил прозрачного Наруто. Но это был не клон. Этот Наруто был намного младше. Так странно было видеть одновременно маленького Узумаки и его же, но повзрослевшего. Призрачный Наруто смотрел себе под ноги, комкая в руках край простыни, одетой на манер плаща и что-то говорил, но ветер уносил слова. Из под края простыни, под сжимающими ее детскими пальцами выглядывала маска Лиса привязанная на пояс красным шнурком.
Настоящий блондин дернул меня за рукав.
– Погоди, - не отводя взгляда, присел на корточки около фантома, - я тебя слышу.
– А что ты рассматриваешь? Тут ничего нет... Ааа, - догадался мальчик, - ты опять воспоминания видишь?
– Да-да, - быстро ответил я, боясь "спугнуть" это странное состояние.
Заметив что-то прозрачно-синего цвета рядом с лицом, я обнаружил, что рядом стоит фантом Ируки. Тот замер в боевой стойке с кунаем в руках, точно хотел ударить мальчика. Меня снова накрыло чужими ощущениями. Даже через толщу лет я почувствовал ту бурю эмоций и выделявшуюся в ней ненависть, которую испытывал Умино, глядя на мальчика прячущего маску краем "плаща". Выражение лица Ируки легко расшифровывалось как "я тебя ненавижу и убил бы прямо тут". Младший Наруто, похоже, тоже это почувствовал, он эмоционально, но беззвучно для меня что-то сказал Ируке. В глазах у ребенка стояли слезы. Даже зная, что ничего плохого не произойдет, мне все равно было страшно за блондина. В конце концов, наорав на Узумаки, Ирука исчез, а следом за ним растворился и призрачный Наруто.