Измерение инкогнито
Шрифт:
Ароматный бархатный эликсир нежно заскользил по горлу, наполняя его члены энергией и в то же время сладкой истомой.
Не сумев удержать порыва, эмир подошел к маленькому полированному столику черного дерева. На нем стоял приземистый и довольно большой ларец, матово отбрасывая свет своими лакированными боками. В нем находилось то, ради чего и затевался весь этот трудный и опасный поход.
Эмир обхватил ларец руками и прижался к нему щекой, пальцы его прошлись по его крышке, нежно, словно женщину, лаская гладкую поверхность. Мимолетная торжествующая
Выпрямившись, эмир прикрыл глаза и проделал причудливое, трудное для повторения движение руками. Воздух задрожал и подернулся рябью, словно маревом в знойный день. Столик с ларцом исчезли. Эмир поместил их в безопасное место, откуда достать их мог только он.
Все, теперь спать. Кажется он все сделал правильно.
Не раздеваясь, эмир повалился на мягкие перины и тут же уснул глубоким и спокойным сном.
Почти сразу после того, как он отошел ко сну, в воздухе нарисовался огненный овал из которого вывалился старик в длинном халате, в обширных складках которого путались его худосочные ноги.
— О величайший из великих! — заголосил старик, кулем валясь на колени — о-о-о, о-й… он спит — перешел он на шепот.
Старик подполз к подножию мягкой постели и притих в благоговейном трепете, боясь потревожить сон своего владыки.
— Па-а-па! — раздался тонкий голосок Мункиса.
Эмир беспокойно зашевелился на своих взбитых подушках, его дыхание стало неровным и потеряло свою глубину.
От гнева брови у старика собрались в кучку, морща и без того изборожденный, словно вспаханная земля, лоб. Он ловко схватил за горло несносное существо и от души отвесил ему полновесного щелбана, основательно к тому же придушив беспардонного нарушителя. Глаза Мункиса выпучились, а длинный язык вывалился на бок. Он засучил в воздухе своими тонкими лапками, но поняв тщетность своих попыток, покорно затих.
— Если ты издашь еще хоть один писк, клянусь всеми пророками, я тебя удушу — зашипел на него старик.
— Не стоит этого делать — раздался хриплый со сна голос с высоты ложа.
Старик оглянулся. На него сонными глазами, однако с великой радостью смотрел его повелитель, его друг и соратник.
— Приветствую тебя, друг мой.
— О повелитель, наконец то вы вернулись! Мы так вас ждали, да продлит аллах ваши дни!
— Я тоже очень рад тебя видеть.
— Ну почему, почему же вы не взяли меня с собой, о великий!
— Это предприятие было слишком опасно для тебя, мой друг.
— Тем более, ведь я готов отдать за вас свою жизнь, мой господин.
— Вот поэтому то я тебя и не взял — вздохнул эмир — ты больше нужен был мне здесь, пока я отсутствовал, кроме тебя я не мог ни кому доверить дела империи.
Старик согнулся в глубоком поклоне. Мункис так и висел в его руке, зажатый крепкими старческими пальцами. Старик недоуменно воззрился на него, соображая, что же Мункис делает в его руках, затем небрежно отшвырнул его в сторону.
Гомункулус несколько раз нелепо перевернулся в воздухе, однако затем, невероятно извернувшись,
Эмир добродушно усмехнулся.
— Ну, рассказывай, как обстояли дела в мое отсутствие?
Великий и могучий повелитель мира, наместник аллаха на земле, затмевающий солнце днем, вечно сияющий в ночи, благодетель бедных и страждущих — так называли эмира, империя которого привольно раскинулась от самых дальних северных земель, где день сменял ночь лишь раз в году, где стужа сковала землю до самого основания и до тропических лесов Азубанги, где зимы не было вовсе, где аборигены носили на себе из одежды лишь набедренные повязки, а кое где не носили и вовсе ни чего.
— О мой повелитель — склонился в глубоком поклоне старый визирь — столь грандиозная империя сейчас нуждается в вашей твердой руке как ни когда. Новостей много и не все они добрые. Не знаю с чего начать…
Наш северный сосед — этот варвар, император Свалии — строит ледяную стену по всей нашей границе и ни один шпион не может пробраться за нее. Ходят слухи, что он нашел утерянную корону Ледяных варваров — артефакт, позволяющий ему заглянуть за границу времени, на этом фоне возведение столь грандиозного сооружения выглядит очень подозрительно и двусмысленно.
Мои чары почти бессильны, мне пришлось принести в жертву целое стадо отборных белых быков, чтобы только обозреть наши приграничные районы.
Удалось выяснить, что после столь важной находки наш северный сосед отправил послов во все государства, с коими граничит наша империя. Послов не дождались только мы, мой господин.
— Завидная находка — проговорил эмир, выделив из всго потока слов, самые важные — нам же доступны предсказания лишь великого оракула, коими не воспользуешься слишком часто. Давал ли он объяснения по поводу отосланных посольств?
— Вероятно не посчитал нужным, на наши косвенные вопросы он отвечал лишь отговорками, задавать же вопрос напрямую от вашего имени мы посчитали некорректным.
— Но хоть что-то вы узнали?
— Из его прозрачных намеков нам удалось понять, что все посольства были отправлены исключительно в экономических интересах.
— Чушь — ответил эмир, экономические интересы не нуждаются в столь строжайшей тайне.
— Вам виднее, о мой господин.
— На сколько она велика, эта стена? Я хочу сказать стена стене рознь.
— О мой господин, я скорее назвал бы это скальной грядой, к тому же непробиваемой для наших шпионских заклятий. Он перегородил ею всю долину, объединив таким образом между собой два горных кряжа Урейн и Тархоб, на перевалах же выставлена усиленная стража.
— Тревожная весть. Ах старый лис, что же он мог узреть такого, что заставило его строить столь грандиозное сооружение? — задумался эмир — на сколько я понимаю, стена предназначена для обороны, а не для нападения. Ведь мы же не собираемся на них нападать? Или я что-то пропустил?