Изначальный отряд
Шрифт:
Гном вздохнул. Очевидно, что в этой ситуации неправы были оба. Она — потому что предала и нанесла жестокую обиду, он — что позволил чувствам взять верх и пошел по пути мщения. Нужно что-то решать.
— Убейте его, прошу вас! — взмолилась вдруг девица. — Он ведь не успокоится теперь! Разве вы позволите монстру шастать среди людей?
Калеб скривился.
— Не все монстры выглядят таковыми, некоторые из них носят людское обличье, и ничем от людей не отличаются, — он взглянул девчонке в глаза. Та отпрянула, спряталась за спину Ариэля.
— Тебе решать, — прошептал эльф.
Калеб посмотрел
— Я не стану тебя убивать. Ты достаточно настрадался, совершенно незаслуженно. Будь я на твоем месте, скорее всего, тоже не пустил бы все на самотек. Но впредь постарайся держать себя в руках, парень. А теперь, ступай.
Калеб помог оборотню подняться и слегка похлопал по спине. Парень зашагал прочь, напоследок взглянув на девушку.
Как только он скрылся в зарослях, гном повернулся к жертве. Симпатичная, смазливое личико, из-под куртки выглядывают аппетитные прелести, да и в целом фигурка вполне себе. Но недаром говорят, что за ангельской внешностью…
— Ты тоже можешь идти, девочка, — уставшим голосом произнес он. — Надеюсь, это будет тебе уроком на будущее — вести себя честнее и скромнее. Запомни: шлюхе сложно обрести личное счастье.
Она раздраженно сверкнула глазами, сбросила куртку Ариэля, махнула растрепанной копной шикарных русых волос и, виляя бедрами, зашагала прочь.
Назад возвращались молча. Калеб размышлял о случившемся, вновь и вновь прокручивал в голове ситуацию и пытался понять, верно поступил или нет.
— У тебя слишком мягкое сердце для Избранного, — негромко сказал вдруг Ариэль. Гном споткнулся. Сердце забилось сильнее, в голове заметались мысли, изумленным взглядом он уставился на эльфа.
— Так ты игрок?
Он готов был поклясться, что в уголке глаз Феоктиста Двенадцатого притаились смешинки.
— Я прекрасно играю в покер и другие азартные игры, но фокусы с судьбой мне порядком надоели, — с напускным сожалением выдал Ариэль.
Калеб хотел было задать еще несколько вопросов, но понял, что не получит на них ответы. Не сегодня.
Когда они вышли к костру, Ишва обеспокоенно вскочил на ноги, и облегченно вздохнул, не увидев ран у товарищей.
— Что это было?
— Всего лишь волк. Большой волк, — усмехнулся Калеб. — Мы его прогнали, так что не о чем волноваться.
Маг недоверчиво хмыкнул, но не стал цепляться к гному.
Калеб сел на землю и устало привалился спиной к дереву. День выдался на редкость насыщенным, а его завершение — поучительным. Есть что обдумать, в первую очередь — правильность своих решений. Ну и слова Ариэля.
Получается, Феоктист Двенадцатый не так уж прост, как пытается казаться. Сколько еще масок кроется за видом веселого ехидного эльфа?
Калебу очень хотелось бы узнать. Но в сон клонило гораздо сильнее, и он не стал сопротивляться этому порыву.
Первый день путешествия подошел к концу.
Сказ восьмой: О людях и нелюдях
«Нелюдей особенно не любят в селениях староверов, жители коих предпочитают существовать обособленно от окружающего
Наутро отряд довольно быстро собрался, упаковал вещички и тронулся дальше. Калеб монотонно покачивался в седле мула, размышляя при этом о вчерашних словах Ариэля. Эльф теперь казался ему крайне подозрительным и опасным, пусть и вел себя по-прежнему: дурачась и доставая кого ни попадя.
Погода выдалась на редкость теплой: светило яркое солнце, вчерашние тучи разбежались, будто испугавшись неведомого хищника, и ничто не мешало палящим лучам медленно, но верно нагревать плотную ткань куртки. Но путники не снимали верхнюю одежду: дороги нынче неспокойные, за любым широким деревом в лесу может прятаться разбойник, а то и кто-нибудь похуже. Как говорится, лучше перебдеть, чем потом жаловаться ангелам на небесах.
Ближе к полудню Ишва крепко сцепился с отцом Клаудием, все на той же излюбленной почве — религиозной. Похоже, недавний разговор ничему не научил непоседливого мага. Калеб усмехнулся и попытался вывести на откровения эльфа, но тот сделал вид, будто очень заинтересовался пейзажем. Хотя, справедливости ради, посмотреть было на что.
По правую сторону от тракта протянулся густой смешанный лес, сквозь плотные кроны деревьев не пробивалось ни единого лучика света. По левую же открывался дивный вид на низину, глубиной не более пяти метров, по дну которой тек узкий, но бодрый ручеек. На другом берегу, чуть поодаль, начиналась плодородная долинка, где, случись какому предприимчивому земледельцу там осесть, можно было получить богатый урожай.
К вящей радости путешественников, к вечеру жара спала, в воздухе повеяло прохладой, разыгрался умеренный ветер. И ручеек, и долина остались позади, теперь с обеих сторон дороги унылыми стенами высился лес.
Едва начало темнеть, Калеб скомандовал привал. На опушке останавливаться не стали, чтобы лагерь не заметили с тракта — отошли подальше в лес, отыскали достаточно просторную полянку, где и принялись обустраиваться.
Ужинали молча. Ишва дулся на жреца, тот, по своему обыкновению, был добродушен и спокоен, Ариэль крепко призадумался, глядя на стынущую в миске кашу.
— Ешь, пока не позеленела, — гном щелкнул Феоктиста Двенадцатого по лбу. Эльф встрепенулся, кивнул и принялся меланхолично уничтожать ужин.
Спали по очереди. Первую вахту стоял отец Клаудий, затем его сменил Ишва и, уже ближе к утру — Калеб. Ариэль сторожить лагерь отказался, сославшись на дикую головную боль.
Следующий день прошел также без сюрпризов, они выбрались за пределы леса, спустились по тракту на широкую равнину, покрытую сочной густой травой. Солнце уже пыталось спрятаться за далекими холмами на горизонте, когда конь Ариэля вдруг оступился и жалобно заржал. Отряд остановился по сигналу Калеба.