Изнанка Истины
Шрифт:
«Убийца»…
Кажется, речь о том, что он посмел пройти сюда, в это место — где покоятся те, чьи жизни прервались по его вине…
— Tenniae danne'mas seidi mortae lo que na'deinne… Mella'deo na vei la tae nimmae, — раздался в ответ бархатистый тембр, уже слышанный мною на собрании Совета.
Его ответ звучал спокойно, тёк плавно, точно ручей — да только мне всё равно до отвращения напомнил шипение змеи. Из всей тирады я уловил одно-единственное — он помянул мёртвых.
Мёртвых, которые… что? Не осудят? Не
Демоны!… Всеблагие Боги!… — мысленно взмолился я, проклиная собственное бессилие.
Ведь кто-то же из вас и в самом деле хоть иногда внимает просьбам смертных!… Так услышьте меня хотя бы единственный раз…
Я готов заплатить любую цену.
Сделаю всё, что могу — и даже больше.
Только помогите мне защитить её!…
Я на мгновение прикрыл глаза, мучительно сознавая, насколько же жалок и глуп. Мне ли, Карателю Ордена, не знать, чьи мечи и воля на самом деле выступают «промыслом богов»…
И вздрогнул: тяжёлая капля, неожиданно упав мне на лоб, стремительно покатилась вниз по лицу.
Дождь? Но…
Я вперил осоловевший взгляд в безмятежную небесную синь. Ни единой тучки — одни лишь лёгкие перистые облака…
И только на лепестке каменной лилии, зажатой в тонких мраморных пальцах прямо над моей головой, явственно пропечаталась свежая влажная дорожка.
— Что ты хочешь? — меж тем сквозь зубы выдохнула Шаэриэнн. — Говори и убирайся!
Тонкие губы змееголосого короля внезапно тронула печальная улыбка.
— А ты ничуть не изменилась, Шаэрри-наи, — неожиданно мягко заметил он. — Ни капли… Всё та же страстная, яркая бунтарка, что десять лет назад покорила моё сердце. Как будто и не было этих лет. Как будто мы расстались только вчера…
Я с трудом подавил желание в изумлении протереть уши. Тарабарщина, в виде которой представлялся мне их разговор на эльфийском, внезапно обрела смысл — так, словно собеседники мне в угоду разом перешли на имперскую речь!…
Но ведь этого точно не могло случиться!
Тогда… что же произошло?!
— Твоё сердце?! — Шаэ задохнулась от возмущения. — Ты смеешь говорить об этом… Ты?! Убийца, клятвопреступник и лжец, для которого нет и никогда не было ничего святого?!
— Эти слова ранят больнее кинжалов… — тяжкий вздох Ллиреадана призван был изобразить, какую тот на самом деле испытывает боль. — Мои враги проделали большую работу. Но слышать их из твоих уст мучительнее стократ. Ведь на самом деле я сделал всё, что мог, чтобы спасти тебя.
— Да что ты говоришь!… — не удержалась эльфийка.
— Правду, Шаэрри-наи…
— Не смей называть меня так!
— Прости, — мерзавец покаянно потупил взор и будто бы через силу «выдавил» признание: — Меня предали… Предали те, кому я доверил самое дорогое, что у меня было. Твою жизнь… И вместо того, чтобы вывести вас со Стражами в безопасное место, вероломно отдали в руки Чёрных Плащей, рассчитывая, что известие
Определённо, будь Ллиреадан актёром странствующего театра, так популярного среди имперского простонародья, он имел бы все шансы прославиться. Однако Шаэриэнн ни капли не впечатлила его игра.
— Знал, не сомневаюсь, — подтвердила она. — Живая я для тебя намного опаснее мёртвой… Совсем не удивлюсь, если даже разыскивал, чтобы добить — да вот незадача, не вышло. Орден не выпускает из рук то, что уже считает своим. Но ты не был бы собой, если бы не подстраховался на случай «непредвиденных обстоятельств». И не извлёк из этого всю возможную для себя выгоду… Уж не потому ли отец, бросив всё, отправился на границу, и Учитель сложил с себя обязанности Старейшего? Такова была цена за то, чтобы всплыли крупицы правды, позволяющие не считать меня государственной преступницей?
— Шаэриэнн, — Ллиреадан в очередной раз устало вздохнул. — Всё не так…
— Разумеется!… — выразительно кивнула Шаэ. — «Предатели», конечно, уже получили по заслугам?
— Получили, — кротко склонил голову он. — Я всё-таки Владыка, моя дорогая… Первое, что я сделал, едва Венец опустился на моё чело — бросил все силы на то, чтобы разобраться в случившемся. Виновные были найдены и понесли наказание. Да только это не вернуло мне тебя…
— А в ходе следствия оказалось, что они же виновны и в смерти Каиденна, — нет, Шаэриэнн не купилась на это… — И в заговоре среди знати. И в разжигании войны… Что ещё из своих грехов ты повесил на этих несчастных, прежде чем избавиться от них и зажить припеваючи в Резиденции Ночи с молодой супругой?
— Вот оно что… — медленно протянул Ллиреадан, и в тени улыбки на его губах мне на миг увиделся блеск хищного оскала. — Шаэриэнн… Наш брак с Эленидалль — сделка, не более. Я вынужден был жениться на ней. На тот момент я только взошёл на престол, и без поддержки Огненных мне пришлось бы туго… Я не люблю и никогда не любил её. Моё сердце все эти годы принадлежало и принадлежит только тебе одной…
— Лжец и лицемер!
— Твоими устами говорят пережитые боль и невзгоды… — Ллиреадан покачал головой со всепонимающим видом. — Но я знаю, как всё исправить. Знаю, как сделать так, чтобы мы снова были счастливы.
— Что?!
Шаэриэнн явно отказывалась верить собственным ушам. Но беловолосый, очевидно, счёл это проявлением интереса, потому что торопливо заговорил, слишком явно стремясь не упустить момент:
— Выходи за меня! Стань моей королевой!… Достаточно одного моего слова, и брак с Эленидалль будет расторгнут… Она не способна родить наследника… А у нас с тобой будут дети!… Будет крепкий, счастливый союз двух сердец, самою Судьбой предназначенных друг другу!… Ведь такое чувство, как наше, неспособно погаснуть — я знаю, ты по-прежнему любишь меня, несмотря на все испытания!