Изнанка матрешки. Сборник рассказов
Шрифт:
– Ладно, папа.
И думай, как сделать, чтобы в школу тебя пошло как можно больше. Вот сейчас ты из точки Вэ можешь вернуться к началу дня, стать Седьмым и присоединиться к остальным. Не сидеть же дома.
– Правда! – папина подсказка показалась мне очень правильной.
Да и то, что я буду здесь делать один? Так что я вернулся назад, в утро дня с возвращением.
В комнате, куда я постарался вернуться пораньше, примерно к половине седьмого, нас уже было пятеро.
Сидел в углу, молчал и привлекал общее внимание тот, что сидел в углу с пером. Я решил разглядеть его подробнее. Перо – из папиного подарочного комплекта письменных принадлежностей древних и современных
Сидит, молчит и хитро так посматривает на всех. «Может быть, он не я?» – подумалось даже мне, но он явно походил на всех моих двойников.
В другом углу ещё один я-двойник. Злой какой-то, с прижатым к груди аппаратом, как будто кто-то у него его отнимает.
Чтобы его больше позлить, я стал просить у него аппарат поснимать нас и комнату. Он отгонял меня от себя, аппарат не давал, я же не отставал и время от времени канючил:
– Ну, дай поснимать…
Вскоре стала повторяться уже знакомая по «вчерашнему», для меня, дню картина. Нас в комнате становилось всё больше. Друг за другом появились те я, что с синяками, и тут же зашушукались. Двойники ели пирожные и пили соки. Затем проснулся Ведущий – тоже знакомая ситуация. Поход в школу, игры на школьном дворе. Моё очередное возвращение по команде Светланы Алексеевны.
Так и пошло-поехало. Я побывал в восьмом и девятом возвращении, последующие два проспал. Совершил двенадцатое и тридцатое, в которых состоялся поход в школу. Снова спал, просыпался, возвращался…
И вот я становлюсь Семнадцатым. И стал почти самым ранним возвращенцем. В пустой комнате находился только я с пером. Он пытался разобрать голограф и посмотреть, наверное, что там у него внутри. У меня у самого ещё с «позавчерашнего» дня зудели руки, так хотелось в нём покопаться. Но это хотел я… А этот… Изобразил из себя петуха, да ещё аппарат ломает!..
Он так увлёкся, оттого подкрасться к нему я смог без труда и – хвать аппарат из его рук. Схватил и понял: с этого мгновения готов защищать его любой ценой от посягательств со стороны других двойников. А с пером фыркнул, как Гавка мой, забился в свой угол и смотрит на меня как… как…
– Сам дурак! – бросил я и укрепился в мысли отдать аппарат только в руки Ведущего, а то многие из двойников захотят покопаться в нём и испортить.
Тут же один из них пристал ко мне: дай, да дай поснимать что-нибудь. Не дал! Дождался, когда Ведущий проснулся, вот ему и отдал.
Опять побывал в школе. Дважды. В последний раз праздник уже заканчивался, но как это происходило, я уже не видел, ушёл раньше и снова спал.
Постепенно я стал терять счёт своим возвращениям. Все события стали сливаться в какой-то нудно-монотонный то ли праздник, то ли суматоху. Да, конечно, мне нравилось общаться с самим собой, однако кое-что в этом бесконечном круговороте стало надоедать. Бестолковое просыпание Ведущего, сделавший это уже раз пятнадцать на моих глазах; его притязания на оригинальность и лидерство уже не раздражали, а смешили. Приелись однообразие поведения меня с аппаратом, перешёптывание тех меня с синяками под глазами, молчание украшенного пером…
Постепенно
Я бродил по улицам, смотрел на редких прохожих – сегодня обычный рабочий день и почти все взрослые находились на работе, а школьники на занятиях.
Впрочем, я не слишком далеко удалялся от школы и дома. Петлял, как иногда говорит папа, вокруг да около.
Наступило послеобеденное время, я проголодался и направился домой. Как вдруг из-за угла вывалилась целая толпа двойников моего друга Толи – с десяток, не меньше.
Я испугался.
– Ну что? – как будто мирно произнесли несколько Толек, но мне послышалась угроза.
– Н-ничего, – выдавил я едва-едва из пересохшего горла, уверенный в одном – мне несдобровать, ведь я уже неоднократно встречался с ними по дороге к школе, и каждый раз они грозили мне кулаком.
Но почему Толька на линейке оказался лишь втроём, а здесь так размножился? Неужели готовился меня подстеречь? И этот десяток даже не пошёл к школе, а явно поджидал меня здесь.
Мысли мои только об одном: подстерёг, выследил, хочет надавать мне тумаков. Другие предположения, такие как, например, в действиях двойников Толи нет никаких угроз, и я с ними могу разойтись мирно, так они меня не посетили в тот момент. Недаром же у моих двойников появились синяки под глазами.
И я нагнул голову, ухнул и сильно боднул кого-то из Толей, он упал. Остальные, наверное, такого нападения от меня не ожидали. Поэтому, пока они соображали, что к чему, я бросился бежать.
Ноги несли меня прямо к дому. Они словно помимо меня прыгали через всякие препятствия, промчали через небольшой кустарник. В нём-то одна из веток больно хлестнула меня по переносице, оттого под глазом, не прошло и получаса, появилась синева.
Потом я дважды постарался сделать переход их из будущего в прошлое, чтобы нас, с синяком было хотя бы двое. Вдвоём мы почти уговорили Ведущего, правда, промолчав про кусты, а заверив о драке. Жаль Тольку мы не нашли на школьном дворе. Вот тогда бы мы ему…
Сильно захотелось спать, я досрочно вернулся в утро и улёгся на раскладушке, как мама, зайдя в папин кабинет, заметила у нас двоих синяки. Она поругала меня и двойника и удалила синяки каким-то медицинским карандашом.
Во сне опять сделал двойное возвращение, потом бодрствовал, участвовал в бурном времяпрепровождении с самим собой; и снова возвращался…
Уже на неделю растянулся этот день для меня – Тридцать Третьего возвращения. И я решил – всё! Хватит уже! Потому что напрочь перестал ощущать новизну происходящих со мной событий, хотя, конечно, в каждом возвращении что-то происходило особое, порой необычное, это-то и заставляло, по сути дела, возвращаться ещё и ещё. В одном из них подружился с двойником Наташки Семёновой, договорить и после дня с возвращением. Или вот Волобуева, которую я не перевариваю, отличницу, вдруг сказала обо мне, мол, я вообще-то много чего знаю, и она, притвора, иногда якобы соглашается со мной.
Но всё равно меня уже не интересовали такие, пусть лестные, мелочи. Прискучило, надоело…
Наступал вечер.
По детской программе стереотелевизора показывали мультфильм. Я сам участвовал в его объёмном представлении. Было смешно и интересно, всё понравилось. Особенно попугай. Он весь фильм сидел в стороне от нас: зайцев, лис, бегемотов, ворон и меня. Сидел взъерошенный и неприступный. И всё время молчал, да так, что мы, участники мультфильма, собрались в кружок, пошептали и пришли к выводу считать попугая умным и даже, как предложила одна ворона, мудрым.