Изнанка матрешки. Сборник рассказов
Шрифт:
– Мамм сказал, что мы, якобы, находимся в Хламе, и что ночью нас испытают.
– Испытали?
– Будильник разбудил.
– Может быть, – Ветров почесал переносицу и задумчиво посмотрел на Вовочку, – Имлов прав. У тебя и точно наметилась прямая связь с Индевладом, а?
– А что? – Татьяна придвинулась ближе к Селянинову и вызывающе посмотрела на Ветрова.
– Да я серьёзно, – сказал Ветров. – Ах, если бы меня так защищали!.. Цени, Вовочка… А ведь Индевлад нам сообщал уже об ущелье Ползунов и о его назначении. Упоминал и Хлама, как нечто громадное
Короткое обсуждение сна Селянинова заключил Корчагин:
– Связь Индевлада с Селяниновым примем за рабочую гипотезу. Какая бы связь не была, но это связь. О том сделать запись в Эндэзе.
Программа в программе.
Надо же было так глупо попасться? Упал с высоты в какую-то мягкую податливую полость. Она бережно приняла его в своё лоно и куда-то понесла. Индевлад не встревожился даже тогда, когда понял, что это не заботы Мамма. Помощник, вообще, куда-то запропастился и не отзывался на обращение к нему.
Некоторое время спустя его из полости бесцеремонно вытряхнули. В темноту. Но тут же подхватили и втиснули в тесный холодный погреб. Вокруг конечностей и туловища обвились змеевидные путы. На глаза надвинулись жёсткие шоры. И он сразу же увидел себя будто со стороны – маленькая капелька в рыхлой горе Хлама.
Как-то фоки ему пожаловались. Кто-то, говорили они, ворует у них бессмертных. Перед каждой такой пропажи они замечали появление незнакомого Холодного Шара. И сейчас Индевлад стал догадываться, кто и для чего воровал бессмертных. Неки, по всей видимости, начиняли ими Хламов. Теперь вместо очередного бессмертного решили использовать его, Индевлада, для управления Хламом. Может быть, бессмертные их уже не удовлетворяли. Вот они и нашли более подготовленную мыслящую единицу.
– Игры продолжаются, – пробормотал Индевлад. – Участвую в картине погибших Грёз. Что-то будет?
– Игры-игрушки! – услышал он знакомые слова.
– Мамм! Где ты?
– Здесь, рядом… Пытаюсь…подменить Хлама, но неки начеку. Да и Хлам упирается. Говорит, что ты ему вполне… Э!.. Э!.. Неки подбивают Программу выкинуть меня вообще! Возмутись, Индевлад! Я твой Помощник. А они с Программой заодно. В её Лакуне спрятались и теперь творят… Возмутись, Индевлад!
– Я возмутился!.. Эй, вы!.. Кто там?.. Они молчат. Слушай, Мамм, неки – это кто или что?
– Сам не разберу… Некие образования, – откликнулся Мамм после длительной паузы. – Странно, но структурная схема Хлама и неков идентична моей. Мы образования одного вида… Игры-игрушки!.. Узурпаторы! Это их Программа против меня сотворила! Не верь им, Индевлад!.. Индевлад, Хлам пошёл!
Индевлад и сам почувствовал начало движения.
– Подскажи, как остановить его?
Мамм не откликнулся, но тут Хлам будто упёрся в стену. Он судорожно порывался вперёд, а его не пускали.
Думая, что это Мамм перегородил ему дорогу, Индевлад сказал:
– Держим его, а я попробую от него избавиться.
Хранительница
Тревога!.. Тревога!..
Стеклянно звонили рассыпавшегося на зёрна кристаллы Чертога над Преисподней; из неё самой несло безумием и непорядком.
Почистить бы Зуб, но тревога. Значит, нарушен Порядок. Где? Нужна энергия. Её может дать только Солнце. А вызов его не ко времени – тот же Непорядок.
Два Непорядка. Какой Непорядок ближе к Порядку? Неурочный восход Солнца или тот, который её разбудил по тревоге?
Тревога!.. Тревога!.. Надо вызвать Солнце.
И хорошо бы почистить Зуб…
Программа.
Мазков влетел в лабораторию, взмахивая полами расстёгнутого халата, словно низко опущенной гривой.
– Сергей, ребята!.. Наш абсолютный преобразователь!.. Это здорово!.. Это… САМ доволен вами. Сегодня же заявку… К вечеру. Подумайте, кого включить. Человек пять… САМ Воробьёв вами доволен… Мы с вами хорошо поработали!
Начальник отдела бегал между столами и говорил, но не договаривал. Многое.
Воробьёв был обрадован. Это правда. Он без обиняков заявил Мазкову, что открытие – это докторская для начальника отдела, а, может быть, ещё для кого-нибудь нужного. Пяток кандидатских. Глядишь и – школа! Школа Воробьёва, естественно. А это прямая дорога из членов-корреспондентов в действительные члены академии. Он молод, честолюбив, работоспособен и талантливо смел.
– Так что дерзайте, Павлуша, – сказал он в конце разговора-наставления. – И я, и ты сам в твоих руках! Нужна правильно составленная заявка!
– Я, Олежек, постараюсь.
Мазков несколько минут простоял под директорской дверью, в подробностях вспоминая минувший разговор, голос директора и интонации, звучащие в нём. Вспомнил и почувствовал сладкую истому от нахлынувшего на него предчувствия ошеломляющего счастья. Он прислушался к себе и понял откуда оно шло. Заявка!.. Заявка на открытие! И он должен… нет, обязан быть среди её авторов вместе с директором института. И так будет справедливо, ибо они – руководители… Правда, он сам когда-то был против эксперимента… Впрочем, почему против?.. Кто сказал, что против? Не против, конечно, а выступал лишь оппонентом, чтобы лучше к нему, к эксперименту, готовились, оттачивали, так сказать, на оселке его контраргументов будущий успех.
Тут, главное, не спугнуть их, а помягче, помягче, но с нажимом. Чтобы не опомнились, чтобы Корчагин сам бы внёс его и директора фамилии в список. Поэтому меньше ажиотажа, а больше деловых предложений и советов.
– Постарайся, Серёжа, охватить всех причастных к открытию, – говорил он после того, как вихрем промчался по лаборатории. – По справедливости… Даже тех, кто ошибался… Но их ошибки – тоже залог правильно поставленной задачи…
– У нас Индевлад пропал, – Корчагин, наконец, втиснулся в слово поток Мазкова.