Изнанка мести
Шрифт:
Что-то в его взгляде говорило ей, что он ждет её мольбы, её унижения. Он весь побледнел от ярости. Сначала Вика ничего не понимала и тупо смотрела на прекрасное лицо мужа. Он рассказал, как долгое время из-за обмана её деда они с отцом жили у дальних родственников, и Ярославу приходилось делать уроки в парке на скамейке, как несколько недель они даже не знали где ночевать, как его не раз избивали, как угрожали отцу. Рассказ был поистине ужасен. Стало невозможно дышать, и перед глазами заплясали черные точки. Вика опустилась на стул. Она в нерешительности хотела задать вопросы, но медлила. Только спрашивала себя: «Почему ей так трудно
Постепенно слова одно за другим стали складываться в неимоверный смысл. Да, она все понимала. Жестокие терзания мужа были ей видны, но она не могла разобрать, в чем её вина? Как ни старалась, не могла осознать, почему Ярослав, человек, нежнее которого она не встречала никого, так зол? Почему сердился из-за того, что произошло так давно? В чем он её обвинял?
– Но почему я? – задала она главный вопрос, когда Ярослав, закончив, сел, выставил челюсть вперед и посмотрел на неё, как на злейшего врага. – Что я сделала?
– А почему бы и нет? – он весь напрягся, словно электрический провод, но произнес слова с надменным и отчужденным видом. Презрение и усмешка заставили её опустить ресницы. Вика пыталась держать себя в руках, кусая губы.
– Я ведь не делала ничего плохого, – в отчаянии зашептала она, на что Ярослав отозвался таким уничижительным смехом, что она пожалела о своих словах. Неведомый дотоле страх овладел Викой. Ярослав и выглядел и говорил и вел себя сейчас, как чужой человек. Острые черты лица и точеный подбородок казались краями скал. Да, перед ней был её муж и одновременно человек, которого она прежде не видела. Никогда, даже в самые напряженные минуты, он не был таким. Всегда пытался сдерживать свой гнев, заставляя её то смеяться, то сомневаться, не безразлична ли она? И вот сегодня двуликий Янус повернулся к ней злобной стороной.
Она никогда не чувствовала себя такой беспомощной. Руки тряслись, и ей безумно хотелось, чтобы всё это закончилось. Сейчас они во всем разберутся, он заключит её в объятия и избавит от своего дурного настроения. Что с ним происходило?
Ярослав вел себя так уверенно и зло, что ей оставалось только молчать, придумывая систему обороны. Почему она так боялась? Ещё вчера Вика не поверила бы, что вид её мужа мог вызывать у неё ужас, особенно после месяца любви, прошедшего после их свадьбы.
– Пожалуйста, прошу тебя, – она встала и устремила на него умоляющий взгляд, – ты ведь не думаешь, что я виновата в поступках деда?
– Не проси, – взревел он. – Во всяком случае, ни меня. И да! Я думаю, что ты виновата! Что ты и станешь отвечать за него! Сядь!
Он не сделал попытки встать, но Вика сочла благоразумным опуститься на стул. Воцарилась долгая, глубокая тишина, во время которой она старалась оценить ситуацию.
– Но не я ведь мучила тебя и твоих близких! – еле слышно сказала она, подавшись к нему. Ярослав не шелохнулся.
– Ты, я полагаю, сейчас думаешь, почему я так поступил? Быть может, я попугаю тебя, а завтра ты проснешься, как ни в чем не бывало? – он усмехнулся, и его глаза сузились, Ярослав повысил голос. – Я тоже так думал. И отец. Тоже. Мы надеялись. Надеялись, что твой дед отступится. Нет! Он как людоед продолжал рвать мясо! Крыса!
На неё смотрел совсем чужой человек – незнакомец, бросающий обидные слова, которые резали по живому. Каштановые брови, по которым она так любила проводить кончиком пальца, нависли над глазами подобно снежным тучам над зимним
– Это все было ложью? – она не подняла глаз. – Когда ты говорил про ребенка? Наша свадьба?… Твои признания?… Когда мы познакомились? Всё ложь, да? – Если бы хоть её сердце перестало так бешено колотиться, может быть, она могла взять себя в руки. Но глухие удары только участились, когда она услышала, как Ярослав бросил «да».
Как она могла в это поверить? Как? Она проживет сто лет, но и тогда не забудет его любви и нежности. Вика не верила ему, но в то же время понимала, что он говорил от чистого сердца, он не хотел быть с ней. Это не угрозы извне, не шантаж, не обстоятельства, сложившиеся против их любви. Это он сам.
– Почему такая жестокость? – еле слышно выдавила она.
– Потому что я знал еще большую жестокость, – нагнулся он к ней, – оправдывающую все мои поступки!
– Все ради восстановления справедливости? – спросила она, чувствуя горечь во рту. Про себя добавила: «якобы справедливости», однако вслух не произнесла, опасаясь новой вспышки гнева.
– Да.
Все мысли исчезли, осталось только одно: она любит его, она не перенесет, если с ними, с их браком, что-нибудь случиться.
– Незачем тебе было жениться на мне, – тихо заговорила она, думая высказать ему про свою невиновность, но осеклась. Что он ответит ей: тебе было не пятнадцать! Рыдания подступили к горлу. Изо всех сил она старалась казаться спокойной, но душевная боль была так сильна, что голос всё же прерывался и дрожал. – Почему… ты просто не поговорил со мной по-человечески…? Не объяснил, вместо того, чтобы затевать это?
– Не неси чушь! Ты бы поверила? Преподнесла бы мне на блюдечке источник своего дохода? До чего же мне было больно! Смотреть, как ты швыряешь направо и налево деньги, не понимая, что они не твои! – он даже не пытался скрыть нотки издевательства в голосе.
Она молчала, не в силах до конца осознать происходящее и поверить в него. Она не помнила, чтобы в жизни хоть раз сталкивалась со столь уничижающей яростью. Он хмыкнул:
– Хотя бы не пытаешься унизить меня ложью.
– Ярослав,… - начала было она. Как мучительно и трудно было подобрать нужные слова! – Ярослав, – повторила снова под тяжестью его безучастного взгляда, боясь глубже увязнуть в трясине непонимания, – если ты хотел отомстить, теперь ты отомстил, и мы как-нибудь справимся! Я знаю, что справимся.
Она протянула руки, но он отстранился, и взгляд его уже не был отрешенным – в нем читались борьба и клокочущая ярость.
– Заткнись! – прорычал он. В тот момент вид у него был просто свирепый. Вика растерялась, взгляд метался по комнате в поисках нужных слов. Паника и страх в любой момент грозили вырваться из-под контроля. Она очень хотела сохранить самообладание и, наверное, свою маленькую семью. Возможно ли это теперь, когда сказаны такие ужасные слова? Она должна собраться.
– Мы могли бы спокойно поговорить? – она и сама слышала, что голос её звучал растеряно. Он рассмеялся дьявольским смехом, от которого ей захотелось бежать. Вика вскочила. Ярослав схватил её руку и стиснул её так сильно, что она почувствовала удары собственного пульса. Сжатые губы и перекошенное от гнева лицо были совсем близко.