Изнанка свободы
Шрифт:
Я слишком много об этом думаю, но не думать невозможно. Особенно после всего, что рассказала о нем Кайла. Я стараюсь убедить себя, что это — лишь грязные сплетни. Иногда даже получается.
Так неправильно! Я не могу, не должна все время жить его жизнью. Нужно, обязательно нужно найти что-то свое. Что-то, что будет принадлежать только мне. Не вышивание, не надзор за брауни и не чтение романов. Что-то настоящее. *
Томас милый, а я — эгоистичная дрянь. Совсем задурила мальчишке голову.
Странно,
В зеркале это, впрочем, совершенно не отражается.
Я придирчиво изучаю себя в маленьком, карманном зеркальце и одобрительно киваю.
Неплохо!
Если бы могла, всегда смотрелась не в зеркала, а в глаза Томаса. Ох, как приятно ловить на себе подобный мужской взгляд.
Вот бы Элвин посмотрел на меня так — с восхищением, с безмолвным обожанием, как на богиню. Хоть разик.
Я бесстыже кокетничаю со стряпчим всякий раз, когда удается выбраться в город без мага. Это маленький кусочек моей жизни, который не принадлежит никому, кроме меня.
Уверена: Элвину, если он про него узнает, это ну очень не понравится. Но ему ведь необязательно знать?
С Томасом легко. Рядом с ним я чувствую себя в безопасности. Чувствую, что контролирую все происходящее.
Если бы еще можно было не врать…
— А как вы оказались в Рондомионе, мисс Ваноччи?
Я опять сочиняю гладенькую ложь. Рассказываю, как вышла замуж и покинула родной край, но муж умер.
— Должно быть, вам нелегко одной в чужой стране, — говорит он. — Отчего вы не вернетесь домой?
— У меня нет дома, — хочется плакать, когда я признаюсь в этом.
Потому, что это правда.
Рино больше не дом мне. Даже сними завтра Элвин ошейник, я не вернусь в Разенну. Что ждет меня там? Сплетни и суеверные взгляды? Клеймо подстилки мага? Монастырь для бывших блудниц? Или, что еще хуже, отцовские планы, как повыгоднее продать меня в очередной раз?
У меня нет дома. Некуда бежать.
— Пожалуйста, не расстраивайтесь, — умоляюще шепчет Томас и смотрит на меня взглядом побитого щенка. *
Мидст.
Морозный воздух несет запахи костра, грога и имбирных пряников. В моих волосах запутались снежинки, и подол платья весь мокрый от снега. Лицо раскраснелось и горит. А еще с непривычки ужасно болят ноги.
— Не могу больше! — падаю в сугроб. Как простолюдинка.
Была бы здесь вдова Скварчалупи, ох бы мне и досталось.
— Тю, неужели сдашься? У тебя только-только начало получаться, — Элвин объезжает меня по кругу. Я с завистью слежу за тем, как уверенно он держится на льду.
Что за пыточный инструмент эти коньки, право
Неуклюже пытаюсь подняться.
— Я все себе отбила.
— Ну, прямо так и все. А если проверить, — он делает вид, будто собирается проверять прямо здесь. Я с визгом отскакиваю и снова валюсь в сугроб.
— Ну правда: у меня синяки на коленках.
— Возражение не принимается. Дома много мази из надожника, хватит вымазать тебя целиком. Вставай! — он вздергивает меня за плечи. И умудряется при этом не упасть.
— Вот сломаю ногу, тогда ты пожалеешь, — бурчу себе под нос, но он слышит и смеется.
— Если сломаешь ногу, у нас есть Джанис.
— Он уехал.
— К Большой игре вернется. А пока полежишь, подумаешь о своем поведении. Фи, сеньорита, — он ловит меня за запястье прежде, чем я успеваю его стукнуть. — Неужели вам не объяснили, что леди не полагается драться?
Голубые глаза близко-близко. Смеются.
Мидст.
Над костром поднимаются колючие искры, улетают в небо. От пьяного и сладкого грога становится еще жарче, я порываюсь снять шарф, но Элвин укутывает меня обратно и ворчит:
— Как ребенок, честное слово. Заболеешь — отпаивать травками не буду.
Еще теплый пряник пахнет имбирем и корицей.
— Кусайте аккуратнее, сеньорита. Там вполне может оказаться монетка. Счастливый пряник для счастливого обладателя лишних зубов.
Мидст.
Площадь города на Изнанке в сиянии огней. Горячий воздух от свечи наполняет шар из тонкого, тончайшего шелка. Оранжевого, точно маленькое солнце.
Шарик живого света распрямляется и трепещет в наших руках, рвется вверх. Заговоренная свеча мигает, но не гаснет на ветру.
— Когда отпускаешь, нужно загадывать желание. Одно.
— Одно на двоих?
— Просто одно, — Элвин пожимает плечами. — Загадывай ты. У меня и так все есть.
Я закрываю глаза, жмурюсь, выдыхая облачко пара и беззвучную, страстную просьбу — небесам или молчаливым мертвым богам.
Услышат ли?
Мы разжимаем пальцы. Маленькое солнце медленно уплывает в небо цвета индиго, парит там в окружении разноцветных собратьев.
— Что загадала?
— Не скажу!
Мидст…
Над дворцом княгини выстроились в круг огоньки. Совсем такие же, как тот, что я недавно отпустила в небо. Только мой был дикий, а эти — ручные. В их танце угадывается строгий, совершенный порядок и выверенная гармония.
А сам дворец…
В ледяных наплывах, в тончайшем снежном кружеве. Вход — пасть дракона, скалит клыки-сосульки. Подсвеченные багряным и алым химеры по крышам. Вылепленные из прозрачного льда, они как стеклянные фигурки марунских стеклодувов, только в сотни раз больше.