Изнанка
Шрифт:
– Заткнись, – прошипел в ответ Милавин.
– Что ты сказал?
– Я сказал, закрой свою поганую пасть! – Андрей повернулся к ней и говорил теперь во весь голос. – Не смей даже думать о ней! Сука! Вы считаете, я не знаю, зачем вы всё это устроили?! Думаете, не знаю, зачем вы притащили меня сюда?! Вот вам!!!
Он вскинул правую руку, сжатую в кулак, а левой с силой ударил по локтевому сгибу. Этот экспрессивный жест вынырнул откуда-то из подростковых глубин подсознания. Но сейчас Милавину было наплевать на это.
Повисла пауза. Никто не произносил
Выждав несколько секунд, Невеста ответила ему, холодно, весомо, чеканя каждое слово.
– Я притворюсь, что не слышала этого, а ты притворись, что никогда не говорил.
Милавин не ответил, он снова повернулся к дочери и наблюдал, как её тело медленно рассеивается в воздухе. Ещё минута или две и не останется ничего.
– А если хочешь подсобить своей дочурке, – уже прежним весёлым тоном продолжила Морошка, – то дай ей крови.
– Что?
– Твоя кровь. Она задержит её здесь. Дай ей крови.
– Дать… В смысле, выпить? – Андрей не поверил собственным ушам.
– Нет! Втирать под кожу в безлунную ночь! – расхохоталась она. – Выпить-выпить. И поторапливайся, папаша. Пока она совсем не исчезла.
Кровь из расквашенного носа всё ещё капала у Милавина с подбородка, кровь сочилась из разбитой о камни правой руки, но сейчас он даже не подумал об этом. Андрей судорожно хлопнул по карманам разгрузки и вытащил армейский нож. Почему-то он не вспомнил о нём во время драки, а ведь тот очень пригодился бы…
Этот нож Милавин взял в оружейке у Кукловода, поэтому выглядело оружие внушительно и даже пафосно. Рубленая тяжёлая рукоять с отвинчивающейся крышкой на торце, там, в специальном пазе, был уложен индивидуальный комплект выживания – несколько охотничьих спичек, леска, крючок и прочие мелочи. По верхнему краю чёрного небликующего лезвия шёл ряд зубцов. Явный клон боевого ножа из фильмов про американских морпехов.
Этим ножом Андрей полосонул себе по левой ладони и поднёс руку к Сашкиному лицу, как будто хотел зажать ей рот. Из раны закапала кровь. Несколько секунд ничего не происходило, а потом бесплотный призрак девочки всё-таки открыл глаза.
Андрей падал в бездну. Летел вниз головой, сполна ощущая абсолютную пустоту вокруг. Он не боялся разбиться, потому что знал, падение будет длиться вечно, дна нет и быть не может. Но само ощущение падения, заставляло сердце сжаться в холодный безжизненный комок. А может быть, так он воспринимал вечность, открывшуюся перед ним. Это навсегда. Это никогда не закончится. Сколько бы не прошло лет, он так и будет падать, потому что не осталось у него ничего, на что можно опереться или за что зацепиться. Он их потерял. Теперь есть только чужая, совершенно бездушная пустота внутри и снаружи. Да ещё чувство бесконечного, безнадёжного падения. Навсегда. Ничего не вернуть.
– Папа… пожалуйста. Посмотри на меня! – уже, наверное, в десятый раз повторила Саша своим новым голосом, напоминающим
Биться в истерике, кричать, крыть всех матом, грызть землю или рыдать в голос не хотелось. Милавин просто сидел на земле, прислонившись спиной к гаражу «ракушке», и глядел в пустоту. Призрак дочери сидел прямо перед ним, но Андрей нарочно не смотрел на неё. Обе руки беспомощно повисли у него между колен, с них по пальцам тягучими каплями стекала кровь.
Так он и сидел, пока Иван собирал разбросанное оружие и укладывал обратно в рюкзак плащ-палатку. Морошка вылечила все ссадины на лице Поводыря, лишь несколько раз проведя по ним рукой. Но когда она подступила к Андрею, то натолкнулась на такой взгляд, что замерла в метре от него, а потом только насмешливо усмехнулась «Хозяин – барин» и отошла прочь. Милавин не знал, сколько времени он так просидел, пока, наконец, его не окликнул сам Поводырь.
– Андрей… Андрей!.. Андрей!!! – только после третьего раза Милавин повернулся к нему.
– Собирайся. Нам надо двигаться дальше.
– Дальше?! – Андрей подумал, что ослышался, окровавленное лицо его скривилось в горькой ухмылке. – Назови хоть одну причину, почему мы должны идти с тобой.
Иван не задумывался, он уже успел подготовить ответ. Но выждал пару секунд, прежде чем сказать.
– Потому что только я могу вернуть тебя на сторону живых.
– А зачем мне возвращаться?
– Чтобы похоронить своих. Ты ведь не доверишь это никому другому. Верно?
На этот раз уже Милавин молчал некоторое время.
– Мразь! – наконец с горечью выплюнул он, – Как же ты можешь быть такой мразью?
– Иван не отвёл глаз. Всё то же отчаянно решительное и беспощадное выражение лица.
– Я должен спасти сына. Всё остальное… лирика.
Андрей снова упёр взгляд в землю.
– Папа… пожалуйста… – произнёс Сашкин призрак. – Вставай. Мы должны помочь Максиму, Юре, Анечке и всем остальным.
Милавину потребовалось пара секунд, чтобы понять о ком она говорит.
– Им плохо. Им очень плохо, я знаю. Они не хотят делать это. Никто из нас не хотел. Это страх заставляет. Страх, который в сто тысяч раз сильней тебя самого и ты не можешь ему сопротивляться. Надо им помочь. Пожалуйста, папа, ради меня.
Андрей рывком поднял голову и заглянул в глаза призрака.
– Я тебя очень прошу… Не бросай их. Помоги, пожалуйста.
Ещё некоторое время он смотрел в колышущееся серой дымкой лицо дочери, а потом с трудом разлепил окровавленные губы и хрипло, через силу произнёс.