Изнанка
Шрифт:
И «подгон» имел вполне удобоваримые для меня результаты: общественность запереглядывалась, носы позадирала… И чуть ли не локтями пихаясь, рванули подписывать. Чудом избежав ещё тройки поединков.
А я обзавёлся уже чертовски весомой цидулиной: это не один видок, а двадцать один владетель из разных родов ручались в достоверности.
На этом я бумаженцию прибрал, в саквояж к Младу поместил и сделал обществу лапой: дела не ждали. И не ждали они меня в Управе, где торчал Лидари. И теоретически, Жатец — с этим потерпевшим тоже не помешает поговорить. Если не по
Стал ломиться в Управу, куда меня стражники одарённые не желали пускать под какими-то надуманными предлогами. А на рёв «пускай моё почтенство к Лидари, канальи, а то разнесу всё в навь!» явилась одна из Лидари. Смерила меня взглядом.
— Чего надо твоему почтенству, видом?! — довольно занятно, одновременно регламентно-уважительно, но в то же время «с наездом» уточнила она.
— Я — поверенный рода Квидых. И имею к Лидари разговор и просьбу.
— И какую?
— Мне потребно переговорить с Жатецом Квидым.
— Это… — задумалась на четверть минуты дамочка. — Следуй за мной.
Ну и привела меня к Лидари, лет двадцати пяти, парню. Сидел за столом и что-то там читал-писал.
— М-м-м? — вопросительно оторвался он от бумаг.
Но я шмякнул на стол, для начала, ряд с Квидыми на поверение. Парень нос в бумаженцию сунул, прочитал, на меня зыркнул.
— Приветствую, почтенный. И что тебя привело ко мне?
— Приветствую, уважаемый. Две вещи, начну со второй. Прочти-ка эту бумагу, составь труд, — протянул я «протокол».
Парень хмыкнул, взял, прочёл. Хмыкая и приподнимая брови.
— Занятно, многое тут написанное для меня внове, — помахал он бумаженцией. — И что с того, видом Потапыч?
— А вот что, Лидари, — подошёл я к столу и стал тыкать в строчки документа.
— Это… безумие какое-то! — растерянно уставился он на меня.
— Жатец — не убивал Курбишну, — веско озвучил я. — Не мог. Он — не владетель в прямом смысле, Квид спит. Жатец — не может обернуться.
— Положим, то что Квид спит, вещь тайная, — прищурился Лидари на меня.
— Я — поверенный, — приподнял бровь и задрал нос я. — Считай, как лекарь, уважаемый. Мне поверяют тайны, и это нормально.
— Хм, да. Но нож…
— Следы зубов. И родовишна, которой ПИЛЯТ глотку, не сопротивлялась?
— Пьяна… хотя настолько пьяная до алькова бы своими ногами не добралась бы. И Жатец с ней бы не справился, просто не успел бы…
— И на его лице — нет крови. На теле — есть, он в ней валялся и измазался. А на лице, плечах — нет крови.
— Несподручно… стёр? Да нет… Так, хорошо, Михайло Потапыч, меня ты убедил: возможно, ВОЗМОЖНО! — девицу убил не Жатец. Но кто? Все, тобой приведённые наблюдения видоков — могут иметь объяснения. Стёр кровь,
— И съел их? — скептически поднял бровь я.
— Да хоть бы и так! Сомнения ты во мне посеял, это так. Но пока ты не назовёшь, КТО это сделал — Лидари в суд Курбичей вмешиваться не будут, — сложил он руки на груди. — Если Курбичи беззакония творить не будут.
Ну, последнее — процессуальные нарушения законов корифейства, которые никто, как я думаю, нарушать и не будет. А вот реакция — ожидаемая. Косвенные улики не воспринимаются доказательствами вообще — только прямые. Вдобавок, играет роль «очерёдность получения» информации, которая первее — та и правдивее. Неприятно, но и чёрт с ним.
— Мне, Лидари, нужно потолковать с Жатецом, — вызвав удивление отсутствием споров и пререканий, сообщил я.
— Это — скорее должно допустить, раз уж ты поверенный, — растерянно сообщил он.
— И, раз уж ты спросил у меня — «кто убил», то и дай мне возможность ответить.
— И как же?
— Мне нужен ярлык от Лидари. С правом задавать вопросы и требовать ответы у людишек Курбичей. И задавать вопросы Курбичам.
— Положим, задавать ты и так можешь… Но я тебя понял, видом. Поединки будут, оскорбления. Хорошо, будет тебе ярлык, что ты просишь.
— Благодарю, — с видом Потапыча кивнул я.
И «ярлык», а именно этакое «поручение-разрешение именем Лидари» — я получил. Понятно, что Курбичи меня и с ярлыком пошлют — они хоть и данники, но владетели. А вот слуги (если удачно поймать) — вынуждены будут отвечать. Правда, их «показания» стоят мало, но мне нужно понять «куда копать», хотя предположения уже есть. Хотя «копать» — сильно сказано. Один подозреваемый уже есть, но очень, ЧЕРТОВСКИ неудобный. Тут как бы не со всем родом придётся воевать, просто чтобы добраться, несмотря на ярлык. Но в любом случае — посмотрим, для начала надо поговорить с Жатецом.
К которому меня провела Лидари-телохранительница. И в комнатушке (видимо для слуги, с маленькой койкой) сидел в неволе уже знакомый мне вьюнош. Язык у него был не выкачен, синяков не было. Но глаза слегка косили, и общий вид был скорбный, обречённый и несколько возмущённый творящимся с ним непотребьем.
— Я — видом Михайло Потапыч, поверенный твоих родителей, уважаемый. И твой — по их воле, и если желаешь жить, — радостно поприветствовал я парня.
— Желаю! — заявил он, после чего поверг меня в челодлань: — А как?!
7. Сбор всякого
Справившись с челодланью, я решил на скорбного на всю голову не орать и не глумиться, а обстоятельно объяснить, что, как и куда. Очевидно, что лёгкое косоглазие и отсутствие ума — последствие ударенности в голову, причём не только во время нашей первой встречи, но и по жизни.
— Долго и мучительно. Или быстро и весело. Или долго и весело — как желаешь, так и живи, — ответил я. — Твоё признание меня своим поверенным — желательно, но необязательно. Согласно воле главы твоего рода я уже таковой. Но мне нужны от тебя ответы на некоторые вопросы.