Изнанка
Шрифт:
– Приходите к нам в зоопарк, у нас все время что-нибудь интересное.
– Непременно, и по работе, если будет надо, и с детьми в выходные.
Теперь путь лежал в цирк. Понадеявшись на журналистский опыт, Паша не стал через друзей просить протекцию. Цирк он решил взять сходу. Выйдя из метро на Цветном бульваре, он сразу направился к знакомому с детства зданию. Огромная белая тряпка на фасаде колыхалась от ветра: «Цирк уехал на гастроли».
– Со слонами, со слонами, все уехали, – подтвердил старый цирковой сторож.
Оставалась последняя надежда – театр зверей.
Приняли его там на редкость приветливо. Видимо, дела у театра шли не лучшим образом. После обязательных представлений секретарше и недолгого ожидания Пашу приняла сама внучка великого клоуна Умнова – Любовь Умнова. В ее кабинете все дышало былой славой. В клетке у окна сидел ученый ворон, а на столе стояла старинная лампа. Сама руководитель зверей вышла из-за стола и села рядом с Пашей.
– Я ассистент Тормошилова, – скромно представился Паша, хотя он и знал, что секретарша рассказала, кто он такой.
– Очень приятно, молодой человек. – Представляться самой Любви Умновой не было необходимости. Страна знала своих героев.
– У моего шефа идея – использовать в передаче «Татами – мозгами» животных, точнее – слона, чтобы случайно распределять вопросы, которые задает ведущий.
– О, Тормощилов – большой оригинал. Безусловно, такое решение правильное. Нет ничего лучше на экране, чем животные.
– Так вы поможете нам? Очень нужен слон. Ученый слон.
– Милый вы мой! Я бы, конечно, вам помогла, если бы у нас был слон. Бюджет нам не позволяет иметь слона. Последний слон был у моего дедушки. – Любовь Умнова театрально вздохнула. – Именно про него Михалков написал стихи: «Вот Пунчи, умный слон».
– Боже мой, когда Никита Сергеевич все успевает! – настроение у Паши упало до нуля.
– Это не Никита Сергеевич, юноша, а Сергей Владимирович.
– Простите, это я задумался.
– Не надо грустить. Не только слоны могут бумажки доставать! Да и со слоном столько возни! Вы видели хоть раз слоновьи экскременты?
– Не доводилось. Пока судьба берегла.
– Ну и не спешите это добро увидеть. Потом, перевозка слона – это дорого. А ест он сколько! Я бы вам предложила других животных. Попугаи умеют вытаскивать бумажки, и не только попугаи. Вот наш ворон – говорящий, тоже дрессированный.
Ворон при упоминании о нем раскрыл глаз и посмотрел на Пашу. Паше стало не по себе. Такое было ощущение, что не Паша изучает ворона, а умная птица пренебрежительно оценивает Пашу.
Любовь Умнова встала и подошла к клетке.
– Ну, скажи, хороший, как тебя зовут?
Из клетки донеслись странные звуки, ворон как будто и не раскрывал клюв. Раздалось что-то вроде «каша».
– Правильно, Гоша, умная птица, молодец.
Ворон, наблюдавший за реакцией Паши, понял, что имя Гоша его совершенно не впечатлило. И в доказательство того, кто здесь самый умный, ворон абсолютно четко и даже с выражением, как показалось Паше, сказал: «Молодец», – и снова закрыл свой мудрый глаз.
– Или вот у нас есть совершенно новый номер – дрессированный кенгуру. Вы знаете, таких кенгуру, как у нас, не то что в Европе, даже в Австралии
Паша с директрисой прошли узкими коридорами в зверинец. Там стояла какая-то тетя с кенгуру в ошейнике. Паша ничего не понимал в кенгуру. Выглядело животное забавно. Но раз все равно нет слона, хоть застрелись, пусть будет кенгуру.
– А он умеет доставать бумажки?
– Это не он, а она. Конечно, она сумеет.
Подойдя поближе, Паша увидел безразличные глаза этой забитой твари.
Увидев людей, кенгуру оживилась, вспомнив, наверное, представления и лакомства после них. Дрессировщица натянула ошейник. Животное уперлось еще сильней. Глаза у него ожили. Неожиданно кенгуру ловко извернулась и тяпнула хозяйку за руку, как собака. В ответ непослушная кенгуру получила удар хлыстом по спине. Лицо дрессировщицы стало зверским и выдало ее настоящий характер. Таких женщин называют стервами. Укротительница расстегнула длинный рукав, чтобы посмотреть следы укуса. Паша сразу обратил внимание: вся рука была в шрамах. Глаза кенгуру снова погасли, а выражение морды стало безразличным.
– Это издержки нашей профессии, – изрекла Умнова. – Вы расскажите Тормошилову, что у нас есть кенгуру, или, на худой конец, мартышка Дуся. Мы рады будем помочь. Зверей привезут в сопровождении дрессировщика. Все будет чудесно.
Паша, поблагодарив продолжательницу династии укротителей за душевный прием, поехал докладывать о результатах.
В первой, самой большой студии «Останкино» кипела работа. Из строительных лесов на глазах вырастали трибуны, на которых скоро разместятся тысячи зрителей. Все это называлось «съемочная площадка». Гознов ходил по этой стройке века в сопровождении директора программы.
– Вадим, это наш новый сотрудник – Парамон Чернота, можно просто Паша. Паша – это Вадим, наш директор. С ним вы будете решать, как привезти зверей, как рассчитаться с цирком и его сотрудниками.
– Слонов в Москве нет, – выдавил из себя Паша.
На лице директора проступила нескрываемая радость:
– Плохо, конечно, что слонов нет, ну что делать!
– Предлагают взять кенгуру или мартышку.
– Леша, это хорошо, что слонов не будет. Ты видел хоть раз слоновьи какашки? Они же вот такие. – Вадим развел руки так, как будто держал шар от боулинга.
– Ну что там говорить, слонов уже не будет. Нет слонов! Вы договоритесь, а я пошел на встречу с Тормошиловым.
– Парамон, как тебя называть?
– Просто Паша.
– Так вот, Паша, давай я тебе покажу комнату для зверей и дрессировщиков, а ты будешь за ними присматривать.
По кабелям и доскам, мимо висящих занавесей огромного размера, называемых задниками, они пролезли к выходу из студии, который вел в технологический коридор. Выход был через гигантскую дыру, которую не назовешь ни дверью, ни воротами. Это такая раздвижная стена. Проектировщики, наверное, взяли за образец бомбоубежища. Через эти ворота из технологического коридора в студию могли заезжать грузовики. Со слоном, к примеру. Пройдя по этому самому коридору, через лесенки и закоулки, они попали в комнату.