Изобилие
Шрифт:
Когда гулять устали, Володя предложил посмотреть фильм в Музее кино. Очень хороший французский фильм без перевода. Оба знали язык и смогли по-настоящему насладиться не изуродованным шедевром. А после, нацеловавшись, наобнимавшись, поняв, что не могут жить друг без друга и нескольких часов, поехали к нему домой, якобы просто посидеть, выпить легкого вина, но на самом деле им обоим было понятно, что они сегодня не разлучатся.
И вот теперь, когда хороший
Володя, сняв очки, обхватив девушку за тонкую талию, нежно ворковал ей на ухо:
– Девочка моя, Сонечка, чудесная, сладкая. Умница моя…
Соня кокетливо пыталась отвести его руку, прятала губки и просила:
– Володенька, перестань. Завтра контрольная по античной. Мне нужна свежая голова.
– Рыбка, я готов пожертвовать своей. Возьми мою, Сонечка! Там Гомер, Анакреонт, всё наизусть.
Соня, поигрывая глазками, ответила:
– Нет, Володенька, разве я похожа на Клеопатру? Ты мне больше симпатичен с головой. Ах! – Она закатила прекрасные глазки и покачала в восторге головой: – Ах, как ты разгромил на коллоквиуме этого сухаря Веденкина! Тебе нет равных в споре. У тебя, Володенька, – Соня понизила голос до шепота, – энциклопедические знания! Так что побереги голову, Володенька, тебе она еще пригодится. – И студенточка звонко чмокнула его в щеку.
В ответ Володя вздохнул:
– Мне она теперь не нужна.
– Из-за чего, интересно?
– Из-за любви, – он сделал паузу, – из-за любви к тебе.
Поцелуи, неясные нежные шептания, томные вздохи.
Володя наконец-то потянулся к бутылке:
– Милая, давай выпьем вина. За любовь, ласточка! За нашу любовь. И за эту чудную ночь, которую я так долго ждал. Знаешь, я ничего не замечал вокруг, я уже не верил, я… и вдруг – ты!
– Да? – У Сони затрепетали реснички, и тут же лицо стало капризным: – Я хочу шампанского! Хочу пить шампанское! Как воскликнул Чехов перед смертью.
Володя удивленно уставился на нее, бутылка зависла над пустым бокалом:
– Соня… Соня?! Что крикнул Чехов перед смертью?
Девушка тоже удивилась, скривив губки, повторила:
– Я хочу шампанского. На немецком языке, кстати. – И сочувственно добавила: – Ты разве не знал?
Володя поставил бутылку на стол, закурил:
– Солнышко, любому школьнику известно, что Антон Павлович, умирая, сказал: «Финита ля комедия»!
– Их вюнше миэ, шампанье цу тринкен! – не согласилась Соня. – Ты что-то, Володя, не того…
Юноша вспыхнул:
– Я не того? Это ты не того, Сонечка, ласточка моя! С чего это в Ялте он по-немецки кричать бы стал?
Удивление
– В… в какой… в какой Ялте? – Затем быстро-быстро: – В Баден-Бадене, птичка моя, Володя! И не спорь, ангел мой, мне-то уж лучше знать, где умер Чехов.
Володя язвительно хмыкнул:
– Ты что, при этом присутствовала? Шампанское подавала?
– Не подавала, но читала. И тебе бы, кстати, с твоей головой не мешало бы почитать!
– Да то, что я читал, – повысил голос Володя, – тебе, глупышечка, и не приснится!.. Финита ля комедия!
– Ха! Да это просто примитивно для Чехова. Банальность какая, фи! – Сонечка сморщилась. – Убогость. Удивил ты меня, Вовочка, своими познаниями в литературе. Такое точно вряд ли нормальному может присниться… Чеховед-любитель!
– Так. – Володя надел очки. – Давай спокойно, ласточка, во всем разберемся. – Он нервно отпил вина и выдохнул: – Итак, чем болел Чехов?
Соня устало закатила глаза:
– Ты что, дорогой, и этого даже не знаешь?
– Я-то как раз и знаю, я-то знаю, а ты, ласточка, не увиливай. Или?.. – Студент сощурился и, глядя пристально на оппонента, ждал ответа.
– Знаешь что, дилетант паршивый! – Соня отодвинулась от Володи. – Я скажу, скажу, но – учти!.. Чехов болел туберкулезом. Только не трогай меня руками и вообще, пожалуйста, не прикасайся!
Володя тоже отодвинулся и согласился тоном врача, беседующего с душевнобольным:
– Да, я паршивый дилетант… Успокойся, Соня, успокойся.
– Да я спокойна, как сто рублей! – Девушку, оскорбленную и униженную, было уже не остановить: – Молчи и слушай меня. Да, он болел туберкулезом, как, кстати, все порядочные люди. Лечился действительно в Ялте, с 1901-го по 1904-й, затем уехал с женой в Баден-Баден, где и скончался. Это знает каждый немец и каждый цивилизованный человек. И если тебя, Вова, не коснулось это, то я и не знаю, как ты можешь вообще говорить какие-то вещи…
Юноша схватился за голову:
– Еще пять минут, пять минут назад я готов был положить к ее ногам эту голову, полную ценнейших знаний, энциклопедических!.. Боже мой! – Он вскочил, принялся ворошить книги, что-то искать.
– Да требухой набита твоя голова, – презрительно морщась, отозвалась девушка, – а не знаниями. Я никак не ожидала обнаружить в тебе дикого барана. Дико, кстати, необразованного.
– И… и эту я любил?! Я боготворил эту глупую, – Володя обернулся к Сонечке, посмотрел на нее немного и сделал гримасу, словно его тошнит, – эту напыщенную фальсификаторшу! Шла бы ты, Соня…