Изобилие
Шрифт:
– Ауаа-а… – промычал Димыч и вздохнул, погружаясь в сон.
Я сел на табурет, закурил и стал смотреть на картину. Розовое небо, какие-то пальмы, пароходик, веселая теплая вода…
1995 г.
Попутчик
Сергей Борисович возвращался домой, в село Захолмово, из города. Почти стемнело, дул холодный боковой ветер, который ощущался даже в кабине. Тяжелые тучи мчались по небу низко, деревья качались,
У своротка на Верхнюю Песчанку голосовал человек. Сергей Борисович в задумчивости, машинально остановился.
– До Сосновки подбросишь? – открывая дверцу и уже садясь, как бы лишь для приличия спросил человек.
Опомнившись, ругая себя за неосторожность, Сергей Борисович мрачно ухукнул.
Поехали.
Человек оказался здоровенным мужиком в грязной, пахнущей соляркой фуфайке, в темных очках, совершенно не подходящих ни к погоде, ни к его одежде. К тому же он был слишком общителен для человека, постоявшего на таком ветрище, а запаха водки не чувствовалось.
– Метет-то как, а! – мотнул головой попутчик, глядя на Сергея Борисовича через темные мутные стекла. – Битый час протоптался, не брали! Вот люди пошли, а!
«Черт меня дернул взять», – подумал Сергей Борисович и вздохнул досадливо.
– Да-а, – мужик тоже вздохнул. – Можно курить? – Не дожидаясь разрешения, он закурил. – А ты не боишься?
– Чего? – сухо спросил Сергей Борисович.
– Ну, людей подбирать. Эти ведь… они боятся. А тут хоть подыхай.
Сергей Борисович промолчал.
– А я от сестры. Мужу год исполнился. Ну, как похоронили… Убили его, – медленно, с натугой стал рассказывать мужик. – Поехал за толем в город, дровяник перекрыть хотел и не вернулся. Потом нашли по весне уже, в кювете. Видать, тоже подсадил, ну и… «Жигуленок» был неплохой.
Сергей Борисович поежился, холодный пот выступил на теле, руки отяжелели, отказывались рулить. Один за другим полезли в голову разные случаи, услышанные и прочитанные, как вот так вот голосуют, садятся и убивают водителей, а машины продают на запчасти. Завертелась мысль: «Он специально это? Куражится? Говорят, они любят вот этак поговорить, перед тем как…»
Попутчик говорил и говорил, и все о том же:
– А вот даже в газете печатали. Повез один, он частным таксистом был, парня. Все вроде нормально, паренек цивильный, адрес назвал и сидит скромно, молчит. Таксист привозит, куда сказано, а там уже кодла. Начали они таксиста метелить – двадцать ножевых ранений! Думали, кончился, а он ожил и пополз. Дополз до кого-то, «скорую» вызвали… Этих искали-искали, а толку? Ха! Их и след простыл тыщу лет. Ни их, ни «Москвича» двадцать один сорок один… Н-да, этому еще повезло, а вот мне рассказывали из АТП ребята…
Сергей Борисович
– …они его в багажник и давай кататься. Катались-катались, приехали в лес, вытащили его…
Сергей Борисович старался успокоиться, вдыхал глубоко, напряженно смотрел на дорогу.
Совсем стемнело, до Сосновки оставалось километра три.
– Так, это, мы уже скоро, – забеспокоился мужик. – Я вот по березе угадываю с двумя стволами, как раз знак рядом…
«Как ему видно в очках?!»
– А ты вот не боишься. Молодец! Не все еще бандиты, и простые попадаются, кто даже денежку платит… Ты, это, за мостом тормозни, добрэ? Мне там как раз… Хм…
Резко по тормозам! Мужика, не пристегнутого, бросает вперед – в лобовое стекло, на бардачок… Сергей Борисович выхватывает монтирку и левой бьет попутчика по затылку. Раз! Два!..
Открывается дверца, мужик вываливается на обочину. Сергей Борисович жмет на газ.
1995 г.
Финита ля…
Апрельский вечер постепенно превращается в ночь. Воздух глубокий, парной, ароматный. Южный ветер принес в город новые запахи: привкус распустившихся где-то цветов, набухших черемуховых почек. Солнце добротно прогрело землю своими острыми лучами и теперь по-весеннему неохотно скрывается за домами.
В такие минуты нет ничего приятнее, чем не спеша ходить по тихим, укромным улочкам, посидеть где-нибудь в парке. Хочется слегка погрустить, подумать, пошептаться. Спокойно и сладковато становится на душе, и в то же время что-то нужно искать, бежать куда-то, петь. Нет возможности учиться весной, ничего не запоминается, постоянно отвлекаешься, в голову лезут мечты всяческие, фантазии. С ума можно сойти…
Первокурсники одного из филологических вузов – Соня и Володя – с трудом отсидели две пары, а лекцию по старославянскому занудливого профессора Веденкина решили не посещать; двум молодым людям, почти готовым окончательно полюбить друг друга, сидеть в душной аудитории и слушать: «…окончания -еть и -ет с точки зрения современного русского языка… заднеязычные… падение редуцированных… закон открытого слога…» – просто мука невыносимая.
Сначала они гуляли по бульварам, ели мороженое.
Володя, высокий стройный юноша в просторном черном свитере, узких джинсах и, конечно, в очках, как все начитанные, умные студенты, без умолку рассказывал то о своей поездке прошлым летом на Валаам и Соловки, то о пьесе, которую собирается написать, то резко переключался на высмеивание однокурсников и преподавателей.
Соня – миленькая девочка, поступившая в институт сразу после школы, медалистка – скромно слушала кавалера, часто выразительно взглядывала на него, а потом скорее опускала глаза к покрытому совсем летней пылью асфальту.