Изобретатель
Шрифт:
А проснувшись утром, я с глубоким разочарованием вспомнил, что эти слова, без малого два века назад, написал Пушкин.
– Ну зачем ты так?
– как обиженный ребёнок прореагировал он.
– Я ведь серьёзно к этому отношусь. Говорю тебе, такого история авиастроения ещё не видела,
– История видела и не такое. Ты про самолёты под названием "Флайинг панкейк" и "Флайинг флапджек", что нибудь слышал?
– спросил я его.
– Нет.
– В начале сороковых американцы решили создать самолёт, который мог бы взлетать с любого транспортного корабля. Работала над программой компания "Воут", основанная Ченсом Воутом, бывшим
– А каков был общий замысел?
– поглощённый моим рассказом, спросил Бунин.
– У них не хватало кораблей эскорта для конвоев. Идея состояла в том, чтобы посадить самолёт на любое плавающее корыто. Таким образом они планировали бороться с подводными лодками адмирала Дёница. К концу сорок пятого конструкторское бюро завершило постройку двух полноценных цельнометаллических самолётов, со взлётной массой в восемь с половиной тонн. В процессе испытаний они развивали скорость семьсот шестьдесят километров в час, на высоте восемь километров. Радиус полёта составлял тысячу семьсот километров, а потолок десять. При этом скороподъёмность достигала пятнадцать метров в секунду. И знаешь, что они сделали с ними? Один порезали, а второй отдали в авиационный музей.
– Почему?
– удивился "изобретатель".
– А потому, что война окончилась и такой самолёт оказался на хрен ни кому не нужен, - ответил я.
– У меня всё равно лучше, чем была "лепёшка" в сороковых и лучше, чем английский "Харриер" был в семидесятых, - не сдавался Сергей.
– Лёгкий ударный скоростной самолёт, с малым расходом топлива. Вот, что я изобрёл.
– Ты упомянул, что винт будет обдувать крыло и он сам взлетит с места. Так?
– Ну да.
А твоё крыло тоже круглое как блин?
Нет, у меня прямое крыло.
Большой площади?
Это будет би-план с размахом метров пятнадцать, а шириной от трёх в средине, до двух на законцовках.
А вес какой ты планируешь получить?
Три тонны пустой и тонн восемь максимальный.
Сколько двигателей?
Два.
Не понимаю. Винт один, а движка два?
Да.
Турбовинтовые двигатели?
Нет, реактивные.
Два реактивных двигателя вращают один винт?
Да.
Это пиздец какой-то, выругался я, - и получил от жены в левый бок локтем.
Ты не понимаешь, потому, что ты не видел макет, - будучи уверенным в своей гениальности ответил Сергей.
Ты всё математические просчитал?
– я попытался зайти с другого направления.
Считать не моя задача. Когда я покажу понимающим людям концепт, то они найдут кому произвести расчёты, - спокойно парировал он мой очередной заход.
Но ты хоть формулу подъёмной силы помнишь?
– я уже понимал, что мой собеседник неадекватен, но на всякий случай решил дать ему ещё один шанс, потому как идиотом мог оказаться я.
Сейчас что-то будет, - в полголоса прокомментировала, моя жена внимательно слушая наш разговор. Не забывая до этого времени о бокале вина и своей тарелке, она сделала паузу и слегка
– Нет, - честно ответил он.
Если бы женщина, на которой я женат тридцать шесть лет не была дочь "Заслуженного лётчика СССР", бывшего командира Сакского полка самолётов-разведчиков, и если бы человек, с которым она живёт и мучается все эти годы, не пролетал с семьдесят восьмого по две тысячи девятый, то возможно она бы не прореагировала вовсе. Но она прыснула тихим смехом и осторожно положила вилку в тарелку. Наш с Сергеем разговор становился всё более увлекательным и продолжать ужинать она больше не могла.
Сергей, в формуле подъёмной силы всего четыре физических компонента и одна цифра. Причём, если говорить о взлёте и посадке на уровне моря или чуть выше, то только один из них изменяется.
Я не понимаю, о чём это ты?
О скорости, Серёжа. Ни площадь крыла, ни коэффициент подъёмной силы, ни плотность воздуха, ни маленькая двоечка, что стоит в знаменателе, у конкретного самолёта, стоящего на земле, не изменяются. И только горизонтальная скорость, возведённая в квадрат, влияет на подъёмную силу, Серёжа. Какого же размера винт должен быть и с какой скоростью он должен вращаться, чтобы заставить восьмитомный биплане взлететь с места?
Винт будет двенадцать метров в диаметре, чтобы охватить потоком воздуха почти всё крыло.
Сергей, ты знаешь какова скорость вращения вертолётного винта?
Да, чуть меньше двухсот оборотов в минуту, - ответил он.
А на турбовинтовых двигателях?
Не знаю.
Около одиннадцати сотен. А как ты думаешь, чем эта скорость ограничивается?
Молчание.
Скоростью законцовки лопасти пропеллера. Она ни при каких обстоятельствах не должна превышать скорость звука. Ясно? Исходя из этого, посчитай дома максимальную скорость вращения своего винта, затем вспомни на каких оборотах вращаются компрессоры реактивных двигателей и прикинь какой редуктор тебе понадобиться для передачи вращательного момента на малооборотный винт. Подумай о площади крыла на досуге, даже за рюмкой я тебе точно скажу, не видя макета, то что я услышал летать не будет. Площади крыла биплана, заявленного тобой размера, не хватит чтобы поднять без разбега восемь тонн в воздух.
Но позвонить я тебе могу? Или в гости пригласить?
Можешь. В любое время.
Дома я подумал, что по-пьяни растоптал мечту человека и жена корила меня за позёрство. В очередной раз уговаривала быть скромнее в общении с людьми.
– Когда же ты уже "оканадишься"?
– спрашивала она меня.
– Ну почему бы не похвалить его за любовь к авиации, сказать несколько вежливых слов, поддержать дельным советом и тут же выбросить из головы весь тот бред?
Прожившим половину жизни в браке мужчинам к пилению жён не привыкать, поэтому я не перечил и надеялся на то, что к этой теме уже не вернусь. Но ошибся.
В конце января Сергей позвонил и предложил встретиться для обсуждения проекта. Его уверенный голос сообщил мне, что я уже записан в соавторы изобретения. Я слегка опешил.
Как только у тебя появится свободных пару часов, я тут же привезу тебе и макет, и чертежи FTA, - говорил он.
– Правда, перед тем как я тебя с ними познакомлю, ты должен будешь подписать соглашение о неразглашении коммерческой тайны.
Я ничего подписывать не буду, - ответил я.
– Даже не думай об этом.