Изолятор
Шрифт:
– Мадам, – повысил голос полицейский, – прошу вас сесть и положить руки так, чтобы я их видел.
– Она не может сесть.
На лице офицера мелькнуло смущение и так же быстро пропало. Он повернулся к товарищу.
– Роббинс, здесь на пассажирском сиденье раненая женщина.
Второй полицейский неторопливо, не опуская пистолет, обошел вокруг «пикапа».
Я начал всерьез волноваться, причем даже не из-за того, что мы с Брук потеряем много крови. Вопрос заключался в том, сколько еще нас будут здесь держать. А потому попытался убедить:
– Послушайте,
– Заткнись!
Второй полицейский оказался возле пассажирской двери. Раздался резкий звук, и она распахнулась. Брук вскрикнула.
– О Господи! – изумленно воскликнул полицейский. – Майк, здесь правда женщина, раненая и в наручниках. Похоже…
– В нас стреляли, идиот! – пояснила Брук.
Вот это на нее больше похоже.
Стоящий слева полицейский начал орать на меня:
– Выметайся из машины! Положи руки так, чтобы я мог их видеть!
Как я должен был одновременно открыть дверь и держать руки у него на виду, понять было трудно, однако он сам помог решить эту проблему: протянул руку и рывком распахнул дверь. Было слышно, как напарник по рации просит прислать подкрепление.
– Офицер, при всем уважении, у нас, правда, нет времени на…
– Заткнись!
– Тот, кто все это натворил…
– Заткнись!
Он принял позу снайпера и даже положил палец на курок, в полной готовности размозжить мне мозги.
– Я врач, работаю в Центре контроля…
– Мне плевать. Хоть в самом чертовом Белом доме. Заткнись! Считаю до трех. Или ты выходишь из машины, или я стреляю. Сволочь! Ублюдок!
О Господи, ну и лексика же у отечественных полицейских!
Сунув пушку прямо мне в нос, джентльмен принялся считать:
– Раз.
Я взглянул направо и увидел второго полицейского, тоже прицелившегося мне в голову. Он пытался не потерять из виду и Брук. Этот казался моложе первого и выглядел более взволнованным. Сейчас, представляя себя на месте этих сотрудников оперативной службы, я понимаю, почему они так нервничали. Какой-то парень в старом, насквозь изрешеченном пулями «пикапе», прежде чем остановиться, устраивает гонку, а потом еще оказывается, что рядом с ним на сиденье лежит раненая женщина в наручниках. Картина в целом не слишком благоприятная.
– Два.
– Офицеры, – вдруг заговорила Брук, – мы оба врачи, сотрудники Центра контроля и предотвращения заболеваний, расследуем сложный случай. Мы…
– Три.
Я снял ноги с педалей и сделал движение в сторону дороги, надеясь, что, увидев мою готовность подчиниться приказу, меня все-таки не сразу пристрелят. Задел бутылку с азотной кислотой и даже решил позволить ей опрокинуться, однако в этот самый момент замер, поскольку на шоссе показалось нечто крайне неприятное.
– Выходи или…
– Черт возьми! – не сдержался я.
Полицейский проследил за моим взглядом, посмотрев вдоль шоссе. К нам стремительно приближался темно-синий седан. Когда он подъехал, я заметил, что номер начинается с буквы «Р». Значит, мои подозрения
– Лучше убирайтесь отсюда. – Я уже не выбирал выражений. Было ясно, что полицейский действительно растерялся и не знает, что делать дальше. – Убирайтесь! Это тот самый человек, который в нас стрелял!
– Роббинс! – закричал второй, старший полицейский. – Разберись там. А я пока за этими присмотрю. Ты вызвал подкрепление?
Роббинс кивнул и как-то скованно направился в сторону синей машины. Пистолет он держал в руке.
– Выходите!
– Офицер, пожалуйста! – Меня начало охватывать отчаяние. – Это тот самый человек, который нас атаковал.
Я заметил, что дверь машины открылась: из нее вышел Учитель. Руки его были опущены.
– Руки вверх! – скомандовал Роббинс.
Казалось, Учитель не слышит или не понимает команды. Старший полицейский быстро перевел взгляд с меня на новое действующее лицо, а потом снова на меня.
Учитель шел к нам.
– Руки вверх! – повторил Роббинс.
Старший полицейский сделал шаг назад и обернулся к товарищу, впрочем, не убирая от моей головы пистолета. Судя по всему, он уже начал понимать, что я не врал. А может быть, решил, что мы с Учителем просто сообщники.
– Стоять на месте! – крикнул Роббинс. – Ни шагу вперед!
Молодому полицейскому не повезло – Учитель его не послушался.
Он приостановился лишь на мгновение, а потом стремительно опустился на одно колено, в то же время достав откуда-то пистолет. Короткая очередь, и Роббинс упал. Через полсекунды он уже прицелился в старшего полицейского, того, что стоял рядом со мной. Выстрел – и затылок бедняги разлетелся на куски.
Брук закричала.
Я мгновенно убрал ноги с асфальта в машину и принялся откручивать крышку на бутылке с азотной кислотой. Интересно, что при этом постоянно что-то твердил – сам не помню, что именно. Скорее всего, просто повторял какие-нибудь затертые ругательства. Брук же почему-то все время спрашивала, что происходит.
Учитель приблизился к «пикапу». Несколько проезжавших мимо машин притормозили, но ни одна так и не остановилась.
– Нат, – позвала Брук, – Нат!
– Сиди на месте, – пробормотал я, словно девушка имела возможность сделать что-то другое.
Двери «пикапа» оставались открытыми – со стороны Брук полностью, с моей стороны – наполовину. Учитель неторопливо шел в мою сторону, спокойно опустив руку с пистолетом. Думаю, он знал, что мы не вооружены, а если и имеем какое-то оружие, то преимущество все равно на его стороне. Равнодушно взглянул на лежащего мертвого полицейского.
– Позор, – заметил коротко. Потом смерил меня своим усталым взглядом. – Доктор Маккормик, вы создаете чересчур много суеты и шума.
Я уже открыл бутылку и медленно, очень медленно и незаметно, начал поднимать ее, прикрыв, насколько возможно, рукой.