Изумруд городин
Шрифт:
разрежения превращается в разные тела, так что сам по себе "хаос есть расчленение и
разделение на элементы" и, по Корнуту "Хаос есть возникшая до разделения влага". У
Манилия: "Хаос некогда расчленил смешанные первоначала вещей при их возникновении"
("Астрономия").
Таким образом, стоики объединили понятие Хаоса с элементами, так что Хаос
представлялся им как бы пределом разреженного состояния элементов и, с другой
стороны, творческим
всякого разделения и расчленения.
Понимание Хаоса как бесконечной протяженности, причем не относительно пространства, как обычно, а времени, встречается у Марка Аврелия: "Обрати внимание на то, как быстро
все предается забвению, на Хаос времени, беспредельного в ту и другую сторону…", Хаос
мыслится как некоего рода вечность.
Далее Хаос понимается как беспорядочное состояние материи. Этот момент в скрытом
виде находился во всех тех учения, которые вообще понимали Хаос как принцип
становления. Досократики Эмпедокл и Анаксагор и поэт Аполлоний Родосский уже
оперируют первозданной беспорядочной смесью материальных стихий.
Но у Овидия его мироздание прямо начинается с хаоса вещей, и сам Хаос трактуется как
rudis indigestaque moles, "нерасчлененная и грубая глыба", хотя уже с животворными
функциями.
В обстановке надвигающегося монотеизма в религии и принципата в политике Овидий
уже чувствует необходимость некоего специального, творческого начала для превращения
беспорядочной материи в упорядоченный космос. Для этих целей выступает у него
сначала некий deus et melior natura, ("бог и лучшая природа"), затем quisquis illi deorum ("тот какой-то из богов"), даже cura dei ("промысел бога"), потом и прямо mundi fabricator, ("устроитель мира") и opifex rerum ("мастер вещей"). Это оформляющее и организующее
начало получает в "Фастах" Овидия глубокую философскую формулировку.
Античная мысль вообще двигалась в направлении тех формул, которые можно было бы
привлечь для характеристики Хаоса как принципа становления. Стали замечать, что в
Хаосе содержится своего рода единство противоположностей: Хаос все раскрывает и все
развертывает, всему дает возможность выйти наружу, и в то же самое время он и все
поглощает, все нивелирует, все прячет вовнутрь. Образ Хаоса в виде двуликого Януса, выступающего как творческое, начало имеется у Овидия. Янус называет себя res prisca ("древняя вещь") и Хаосом. Когда все стихии распределились по своим местам и
образовался стройный космос, то Янус, который раньше был globus et sine imagine moles ("
глыба
Но и теперь, говорит он, имеется у него остаток прежнего состояния, а именно:
способность видеть все вперед и назад. Кроме того, Янус своей собственной рукой все
открывает и закрывает, являя как бы мировой дверью. Он может развернуть мир во всей
его красоте и может придать его уничтожению.
Античная концепция Хаоса выдвигала на первый план творческие и животворные
моменты этого понятия. У орфиков Хаос оказался в самом близком отношении к мировому
яйцу, породившему из себя весь мир. Интересно рассуждение у Климента Римского
("Беседы"), излагающего эти древние учения: "Орфей уподобляет Хаос яйцу. Ведь в яйце -
слияние первых элементов. Гесиод предположительно называет Хаосом то, что Орфей
называет порожденным яйцом, выброшенным из безграничности материи". Климент
Римский пишет о первоначальном беспорядочном состоянии материи, которое постепенно
превратилось в этот Хаос-яйцо, а отсюда появляются и все реальные формы мира. О
гесиодовском Хаосе у Симпликия в Комментариях к "Физике" Аристотеля говорится:
"Ясно, однако, что это - не пространство, но беспредельная и изобильная причина богов, которую Орфей назвал страшной бездной". Симпликий развивает мысль, что Эфир и Хаос
являются теми тезисом и антитезисом, из слияния которых образуется все бытие: из
Эфира - эманации богов, а из Бездны- Хаоса возникает вся беспредельность. В
окончательной форме эта концепция сформулирована у Гермия Александрийского: монада
– Эфир, диада - Хаос, триада - яйцо. Следовательно, хаос диадичен в орфико-
пифагорейском смысле этого слова. Однако исходным пунктом является здесь не диада, а
монада, и уже в монаде заключено в свернутом виде все развертываемое в диаде. Поэтому
и неоплатоники представляли Хаос как монаду. В Комментарии к "Государству" Платона
Прокл говорит о noeton chaos , то есть об "умопостигаемом хаосе" как об исходном пункте
всех эманаций и как о той конечной точке, к которой возвращаются все эманации. Учение
о совпадении начал и концов в Хаосе для античного мышления - одна из типичнейших
тем. Из этого видно, что Хаос действительно есть принцип непрерывного, неразличимого
и бесконечного становления, то есть то, что пифагорейцы и орфики называли диадой и без
чего невозможно существование ни бога, ни мира, ни людей, ни божественно-мировой