Изумруд - камень смерти
Шрифт:
В лесу они, одетые в камуфляжные костюмы, растворялись бесследно, Ченшин только диву давался. Двигались абсолютно бесшумно, ориентировались безошибочно, изредка поглядывая на солнце, запоминали с одного раза весь пройденный путь и каждое приметное дерево или камень, общались короткими скупыми жестами и кивками, понимая друг друга без слов. Ели они очень мало, а спали на куче лапника, завернувшись в брезентовые плащи, возле сухого бревна, жарко горевшего всю ночь, но совершенно без дыма и высоких языков пламени.
Ченшин, в отличие от них, тащил в рюкзаке кучу всякого необходимого барахла: спальный мешок, поролоновый матрасик, запасную одежду, обувь и тому подобное, без
После позорного побоища, когда один небритый лесной лох четырех пацанов опарафинил, причем двоих конкретно размонтировал, шубинские бойцы стали исполнять указания Ченшина, тем более, что он подогрел их интерес пачкой денег и выдал рации. Хромой Бык вставил своей розовой тачке лобовое стекло и купил новый магнитофон. Бригаду тоже переформировал, выгнав труса Прыщавого, а на его место взял татарина, с которым весной патрулировал малахитовый отвал. Получив по радио распоряжение Ченшина, Бык отогнал машину на указанную просеку и дисциплинированно ждал, не включая музыки и сохраняя тишину. Минут через двадцать начальник охотничьей команды появился из чащи и подошел к БМВ. Сопровождавший его мужик в камуфляже сел в стороне на кочку, положил на колени мелкашку, привалился спиной к сосне, надвинул на нос козырек армейской кепочки и вроде как задремал.
Ченшин согнал татарина с переднего пассажирского места и уселся сам. Бык достал из сумки маленький телевизор с экранчиком в ладонь и прицепил над приборным щитком. Ченшин подключил к нему свою видеокамеру и пустил воспроизведение записи. Банда смотрела беззвучный фильм с интересом, все-таки какое-то развлечение в однообразном скитании по проселкам. Объектив камеры переходил с одного лица на другое, крупный план сменялся общим, чтобы можно было увидеть человека в рост, присмотреться к походке и жестам.
– А-ну, постой, - Бык дернул Ченшина за рукав, - кажись, рожа знакомая.
Ченшин остановил пленку, отмотал немного в обратную сторону и пустил снова. Сопевший у него за спиной парень с заклеенной пластырем переносицей и буро-желтыми пятнами рассасывающихся синяков вокруг глаз хлюпнул горлом, словно подавился, схватил Ченшина за плечо и сипло зашептал:
– Точно он, коз-злина.
Николай нажал кнопку, изображение остановилось, чуть смазавшись. Мужик на экране замер в три четверти анфас с полуоткрытым ртом. Внешность самая заурядная: лицо овальное, лоб открытый, волосы русые, давно не мытые, висят сосульками, нос прямой, средний, губы узкие, уши прижатые, на вид лет тридцать-тридцать пять. О цвете глаз сказать ничего нельзя, изображению не хватает четкости. Телосложение мужичка тоже не впечатляет, ни о какой косой сажени в плечах и речи нет, от силы пятьдесят второй размер пиджака. Не похож ни на спортсмена, ни на качка, впрочем, - Ченшин снова пустил пленку, - есть в его поведении нечто, отличающее его от остальных. Он ещё пару минут смотрел на экран, потом понял: тот всё время становится так, чтобы держать в поле зрения пришлую четверку, причем делает это ненарочито, вполне естественно, привычка у него такая.
– Так значит, этот малый вас отколбасил?
– Ченшин брезгливо
– Колись давай, Ломоносов.
Банда заржала: что ни говори, а столь дебильный юмор они могли понять и оценить. Всякий другой, скорее всего, был для их интеллекта недоступен.
– Я его тоже узнал, - подал голос татарин, - помнишь, Киборг, он с короедом своим малахит собирал на отвале? Ну, на другой день ещё петрунину тачку размолотили, вспомнил?
– Вспомнил, - с угрюмым раздражением отозвался Бык, - я ему, козлу драному, сначала обе ноги переломаю, только потом удавлю. Ме-е-едленно...
– Ладно, - Ченшин остановил плёнку и выключил телевизор, - всё ясно. Этого дядьку вы ещё будете любить и даже обожать. Он, считай, как-никак от смерти вас спас, потому что мог, пожалуй, и поубивать. Вот если он не захочет на нас работать, закочевряжится, тогда разбирайтесь. Но я бы на вашем месте, голуби, не рискнул к нему близко подходить.
– Он достал продолговатую коробочку рации из большого нагрудного кармана на специальном жилете, там всяких кармашков было две дюжины.
– Сейчас вызовем вторую машину и начнем операцию.
* * *
За вершиной горы в чаще затрещала сорока. Пару дней назад Вовец ходил в ту сторону посмотреть на местность, и сорока точно так же трещала, преследуя, пока он не ушел обратно на свой склон горы. Видно, гнездо у неё там. Сорочий крик приближался, совершенно ясно, что кто-то двигался в эту сторону. Вовец почувствовал неясную пока тревогу, насторожился и взвёл тетиву арбалета. Серж удивленно посмотрел на его сосредоточенное лицо и тоже прислушался. Раздумчиво покивал, мол, понятно, надо держать ушки на макушке, где-то в том направлении работает буровая, и там очень много плохих парней. Вдруг это они и пожаловали? Тут и Клим обратил внимание на необычное поведение друзей, взял наизготовку трофейный "Ремингтон".
– Пойдем-ка, братцы, к рюкзакам, не нравится мне всё это.
– Вовец бросил несколько горстей сухих сосновых иголок на камни, прикрывающие вход в штольню, и отряхнул руки.
Они поспешили к месту бывшего своего лагеря. Там их встретил Серый, страшно недовольный:
– Сколько можно ждать? Третий раз супешник разогреваю. Чего так долго?
– Ты разливай, мы уже здесь, - урезонил его Вовец и торопливо вытащил из своего рюкзака завернутый в рубашку пакет с изумрудами.
– Давайте-ка, ребята, мы это дело пока курканём для большей безопасности, обратно забрать всегда успеем.
Сорока умолкла, видать, незваный гость миновал зону её жизненных интересов. Вовец улегся на землю, взял в руку узел с камнями, Клим сунул ему во вторую руку такой же узел, вынутый из своего рюкзака. Вовец, извиваясь, как змея, пополз в сосняк.
– Чего это с ним?
– оторопел Серый.
– Э, а обедать?
– Успокойся, - Серж достал завернутый в полотенце тяжелый пакет, опустил на спину проползавшему мимо Вовцу, - идёт кто-то сюда, а бережёного, сам знаешь, бог бережёт.
Вовец прополз метров восемь. Здесь находилась квадратная ямка, найти которую можно было и с закрытыми глазами, по одному запаху, потому что это была помойка. Вовец сунул ладонь вдоль глиняной стенки, отодвигая пустые консервные банки и пищевые отходы, подцепил край дощечки, лежащей внизу, и приподнял её. Под ней была выкопана ещё одна квадратная ямка, только поменьше. Протолкнул в образовавшуюся щель один за другим все три пакета и привел помойку в первичное состояние. После этого пополз обратно, на ходу вытирая руки о землю, правда, чище они от этого не стали.