Изумрудный Армавир
Шрифт:
А Скефий, как оказалось, нёс меня к небольшому островку, на котором высился, истребованный мною, высоченный и многоступенчатый пьедестал с монументом павшей Свободе с острыми иглами на короне, факелом в одной руке и книжкой в другой. Выглядело так, будто эта мёртвая Свобода приветствовала иноземных туристов из дальних заокеанских стран. Вот и меня эта «Liberty» встречала во всей утренней красе.
Я подлетел поближе к памятнику, стоявшему на высоченном и широченном многоугольном пьедестале, и попросил о приземлении.
— Давай вниз. Один укроп десятку
— Чмок! — не согласился со мной Скефий, но потом всё-таки приземлил к подножию памятника.
— Какой-то цвет у неё больной. Сине-зелёная Свобода. Додумались же. Не могли, что ли, бронзой покрасить или серебрянкой? Или, как нашего городского Ленина, извёсткой? — пробурчал я по-стариковски, но Скефий никак не отреагировал.
Я начал бродить по одиннадцатиугольному сооружению, на котором стоял памятник Свободе, являвшийся символом огромной заграничной страны, а заодно глазеть по сторонам и разминать ноги после долгого перелёта.
Островок был небольшим и, возможно, необитаемым. Он имел неправильную яйцеобразную форму с торчавшими с двух сторон причалами, к которым наверняка днём приплывали лодки или катера с туристами и патриотами-горожанами, но в этот ранний час ни одной живой души я так и не увидел. Точнее, с этой стороны острова, где стоял сам памятник, а в другую его часть, где сквозь деревья виднелись какие-то здания, клумбы и флагшток, прогуляться я не отважился.
— Интересно, в соседних мирах первого круга такие же памятники стоят? Может мне сразу обойти всех твоих братьев? Начнём, так сказать, вторжение посредников на американские берега, — предложил я свои услуги, но мир промолчал.
Я с помощью Скефия в один шажок-прыжок спорхнул с нижнего постамента и отошёл подальше от Свободы, так как мне надоело задирать голову и рассматривать американскую тётеньку снизу-вверх, чувствуя себя мелким и беспомощным советским коротышкой.
Взлетать к Свободе на голову или на её факел мне не хотелось, а вот постоять на причале я был не против. С причала я разглядел весь мемориальный комплекс неправильной несоветской формы с заболевшей тётенькой Свободой на макушке.
— Я нашего мавзолея с дедушкой Лениным никогда не видел. Почему тогда мне кажется, что этот примерно такой же? Только во много раз крупнее и остроугольнее. Надеюсь, что американцы не стали хоронить свою павшую Свободу внутри этого каменного гроба, — прокомментировал я свои причальные впечатления и принялся разглядывать окрестности.
В паре километров от острова виднелись высотные многоэтажные здания, но лететь к ним не было никакого желания, а как именно выполнить задание Угодника и подшутить над целой заокеанской страной, в голову пока не приходило.
Я стоял и разглядывал близлежащие острова с жилыми домиками и берега подальше с полями и другими такими же просыпавшимися американскими зданиями, и делать мне ничего не хотелось.
Солнце приподнялось над горизонтом, осветив всю американскую округу, а я случайно заметил на дне залива
— Достать это можно? Кто-то серрублики уронил? Или разбросал? — спросил я у Скефия.
Вместо мирного ответа, вода под причалом в мгновение ока закипела. Я отскочил от ограждения причала подальше, опасаясь быть ошпаренным морским кипятком.
— А как же рыба? Не сварится? — высказал опасения, хотя никакого тепла не почувствовал.
Оказалось, никакого кипения не было. Просто, был обыкновенный воздух, который мой Дедморозыч засунул под воду. Да так ловко засунул, что достал до самого дна. Он этим воздухом просверлил дырку до того места, где лежали блестевшие чешуйки, оказавшиеся, как я догадался, разноцветными и разнокалиберными монетками, обронёнными неловкими американерами.
Причём, у Скефия получился круглый воздушный бассейн, по сторонам которого, безо всякого аквариумного стекла, стояла стена из морской воды. Он просверлил воздушную дырку в толще американского залива и удерживал воду, будто она была и не водой вовсе, а мармеладом.
— Что предлагаешь? — спросил я, перестав восхищаться его сверлильными талантами. — Туда спрыгнуть и насобирать этих копеек?
Так и случилось. Меня приподняло и быстренько опустило в морской колодец. Только не в воду, а между водой.
Оказавшись на сыром и пахнувшем водорослями дне внутри высоченного прозрачного колодца, я начал разглядывать всё великолепие подводного царства. На монетки, валявшиеся то тут, то там под ногами, я мало внимания обращал, а вот в прозрачную толщу воды мой взгляд так и приковало. Загипнотизировал меня вид подводного морского великолепия, и всё тут.
Рыбки продолжали свои утренние занятия, не обращая ни на колодец, ни на меня никакого внимания. Всякие валуны, булыжники, камни, а также крабы, водоросли, ракушки и прочие атрибуты морского дна складывались в невиданную сказочную картину.
Я попробовал подойти к хрустальной стене колодца, чтобы пощупать её руками, но не тут-то было. Прозрачная морская стена отшагнула. Не просто отшагнула, а весь колодец переместился на пару шагов.
Я повторил попытку, но тщетно. Колодец двигался вместе со мной. Я задумался на секунду-другую, непроизвольно нагнулся и поднял особенно блестевшую монетку с лысым американским Лениным на ней, потом, за неимением карманов, засунул эту денежку в красные плавки и повторил попытку догнать убегавшую стену колодца.
— Может, так и поиграем? — предложил я Скефию, которому явно понравились мои наивные попытки дотронуться до стены аквариума.
Мир ничего не ответил, а я припустил бегом по скользкому морскому дну, намереваясь пробежаться по нему до небоскрёбного берега.
Что тут началось! Скефий подхватил меня и понёс над самым дном с неимоверной быстротой. Колодец за моей спиной сразу же сломался, а я оказался в воздушном пузыре, который мчался вместе со мной, оставляя позади только вспененную воду.