Изумруды к свадьбе (Властелин замка, Влюбленный граф)

Холт Виктория

Она разглядывала свою обнаженную ногу, выставленную из-под голубого платья.

— О, мадемуазель Лоусон, входите. Вы были у Бастидов?

— Да, — отозвалась я.

— У нас, конечно, — продолжала она, — нет никаких возражений против вашей дружбы с Бастидами. — Я удивленно посмотрела на нее, а она тем временем продолжала с улыбкой: — Конечно нет. Они делают для нас вино, а вы реставрируете наши картины.

— Я не вижу здесь никакой связи.

— О, уверена, что это не так, мадемуазель

Лоусон. Вы найдете ее, если хорошо подумаете. Но я говорю о Женевьеве. Я уверена, что граф не хотел бы, чтобы она водила такую… близкую дружбу с… его слугами. — Я хотела было возразить, но Клод быстро продолжала, и тон ее голоса был почти нежным, словно она старалась причинить мне как можно меньше неприятностей: — Возможно, мы здесь стараемся оберегать своих детей больше, чем это делают в Англии. Мы считаем неразумным позволять им слишком свободно общаться с людьми из других социальных слоев. При определенных обстоятельствах это могло бы привести к осложнениям. Не сомневаюсь, что вы понимаете меня.

— Вы намекаете на то, что я должна была бы помешать Женевьеве посещать дом Бастидов?

— Вы согласны, что это разумно?

— Мне кажется, вы заблуждаетесь насчет моего влияния на Женевьеву. Я не в силах помешать ей делать то, что она хочет. Я могу лишь просить ее зайти к вам, чтобы вы сами высказали ей свое мнение.

— Но вы вместе с ней ходите к этим людям. Именно под вашим влиянием она…

— И тем не менее я уверена, что не могла бы остановить ее. Я скажу, что вы хотите поговорить с ней. — И с этими словами я покинула спальню мадам де ла Таль.

В тот вечер, придя в свою комнату, я легла спать, но еще не успела заснуть, как в замке поднялась страшная суматоха. Я услышала чьи-то гневные крики, вопли страха и, накинув пеньюар, вышла в коридор.

Пока я стояла у дверей своей комнаты, не зная, что предпринять, мимо пробежала одна из служанок.

— В чем дело? — спросила я.

— Улитки в постели мадам!

Да, таков был ответ Женевьевы. Она выслушала замечание Клод довольно спокойно — по крайней мере, так казалось, — но тут же решила отомстить, И из-за этого-то и разгорелся весь сыр-бор.

Я отправилась к ней в комнату и постучала в дверь. Ответа не последовало, я вошла и увидела, что Женевьева лежит на кровати и притворяется спящей.

— Это бесполезно, — сказала я.

Она открыла один глаз и рассмеялась:

— Вы слышали вопли, мадемуазель?

— Их слышали, наверное, во всем замке.

— Представляете себе ее лицо, когда она их увидела?

— На самом деле это не очень весело, Женевьева.

— Бедная мадемуазель. Мне всегда жаль людей, лишенных чувства юмора.

— А мне всегда жаль людей, которые откалывают такие номера. Как вы думаете, чем теперь все это кончится?

—

Она будет знать, что ей следует заниматься только собственными делами и не совать нос в мои.

— Но все может обернуться совсем по-иному!

— Ох, ну не надо! Вы такая же плохая, как она.

Попытка запретить мне видеть Жан-Пьера и всех остальных ни к чему не приведет. Это ей не удастся.

— А если ваш отец запретит…

Она выпятила нижнюю губу:

— Никто ничего мне не сможет запретить!

— В любом случае надо отказаться от этих детских штучек с улитками.

— Да что вы говорите? Но разве вы не слышали ее криков? Держу пари, она страшно перепугалась, и поделом.

— Думаете, что это так просто сойдет вам с рук?

— Она может делать все, что ей нравится. А я буду делать все, что нравится мне.

Я понимала, что разговаривать с ней совершенно бесполезно, и решила уйти. Но была очень обеспокоена, и не столько ее глупым поведением, сколько ее явно растущей привязанностью к Жан-Пьеру.

На следующее утро, когда я работала в галерее, туда явилась Клод. На ней была темно-синяя амазонка и такого же цвета шляпа для верховой езды. От этого ее глаза казались еще более глубокими и голубыми. Я видела, как она раздражена и сердита, хотя и пыталась это скрыть.

— Вчера ночью произошла отвратительная история, — сказала она. — Вы, очевидно, в курсе.

— Да, — ответила я.

— У Женевьевы скверные манеры. Неудивительно, имея в виду компанию, в которой она вращается. И я думаю, мадемуазель Лоусон, в какой-то мере в этом можно обвинить и вас. Согласитесь, что с того времени, как вы сюда приехали, она стала дружить с виноградарями.

— Эта дружба не имеет ничего общего с ее плохими манерами. Они были скверными еще до того, как я приехала в замок.

— Вы оказываете на нее дурное влияние, мадемуазель Лоусон, и поэтому я прошу вас покинуть замок.

— Покинуть замок?

— Да. Это будет наилучшим выходом из создавшегося положения. Я прослежу, чтобы вам заплатили все, что причитается, и мой муж поможет вам найти другую работу. Но я не хочу слушать никаких возражений. Мне хотелось бы, чтобы вы покинули замок в течение двух часов.

— Но это абсурд. Я еще не закончила работу.

— Мы найдем, кто сможет ее завершить.

— Вы не поняли. У меня свои собственные методы работы, и поэтому я не могу оставить картины, пока сама их не закончу.

— Я здесь хозяйка, мадемуазель Лоусон, и прошу вас уехать.

Как она была уверена в себе! Неужели ее влияние на графа было столь велико? И поэтому она могла требовать все, что ей угодно? Видимо, да. Она считала, что граф ей ни в чем не откажет.

Ее губы презрительно скривились: