Известные и неизвестные открытия XX века, Сборник статей

Известные и неизвестные открытия XX века

на обложку

Сборник статей

Шрифт:

Во многих стихах Жирмунского присутствуют мотивы из поэзии романтиков и символистов. А. В. Лавров справедливо указывает на блоковские реминисценции в стихотворении из сборника 1909 года «Ты для меня моя Сольвейг, моя дорогая…» [70] . К этому можно добавить, что мотив Сольвейг, навеянный известным стихотворением Блока, повторяется и в сонете «Роза и Сольвейг» (из того же сборника) и особенно ярко – в стихотворении из цикла «После молитвы»:

И ты пришла – вся теплая, живая,Как Сольвейг милая когда-то в старину,Ночные тени, свой восторг сливая,Поют твою любовь и тишину.И ты пришла – свивайте ваши тени,Деревья белые – я так хочу!Под снегом ждет ковер моих растений.О, ночь моя! На лыжах я лечу!

Жирмунский В. М. Начальная пора: Дневники. Переписка / публ., вступ. ст., коммент.

В. В. Жирмунской-Аствацатуровой. М., 2013. с. 549.

[71]

Можно отметить и другие мотивы, лежащие в традиции Блока и его предшественника Вл. Соловьева, в частности в стихотворении из того же цикла «После молитвы»:

Есть небеса, куда никто не поднимался,И горы красные в лазурных облаках,Над ними только свежий ветер рвалсяИ колыхался на лесных цветках.

[72]

В стихотворении «Сады твои, о, светлые и чистые…» явственно слышится отзвук знаменитого блоковского «О доблестях, о подвигах, о славе…»:

Стихотворное наследие В. М. Жирмунского. Символистский период (1909–1911), подготовленное и научно откомментированное В. В. Жирмунской-Аствацатуровой и Н. А. Богомоловым // Russian Literature. Elsevier. SciVerse ScienceDirect. LXXII (2012) III/IV. P. 292–349. с. 323.

Сады твои, о, светлые и чистые!Я их покинул для мирских сует,И я забыл глаза твои лучистые,Мой бесконечный, неизбывный свет.

[73]

Стихотворение, написанное в июле 1909 г., вызывает в памяти блоковские и брюсовские мотивы и образы:

Твои поцелуи – вино на моих губах.Небо и море, свет и правда вокруг.Твои поцелуи – вино моей любви.Здесь со мною мой нежно любимый друг.

[74]

Стихотворение «Alba» имеет подзаголовок «Подражание неизвестному средневековому образцу», но при этом его композиция, построенная на амебейном параллелизме, восходит к Бальмонту:

Милый, проснись! – на зареКричат за окном петухи…– Ты мой свет неугасный – любимой сестреЯ тебя предпочту… На заре, на зареЗа окном кричат петухи…Я ли тебя не люблю,Я вся горю от тебя.– Я всю жизнь и кончину с тобой разделю,Чтоб ты знала, как звездно тебя я люблю,Как ласкаю и целую тебя.

[75]

Помимо символистских мотивов в стихах Жирмунского прослеживаются образы, восходящие к Фету. Например, стихотворение «Вечерняя дума»:

Воздух прозрачен и свеж, и дыханьем здоровым полныТучи там, наверху, – внизу подземный песок.Вот пронеслись молчаливые, странно жуткие волны.Солнце только зашло, но темен уже восток.

[76]

Или в стихотворении «Ноктюрн»:

Я хотел бы глядеть в твои золотые глаза,Долго, долго глядеть и молиться тебе.Я хочу увидать в синеве небеса,Небеса в синеве, в синеве.

[77]

Традиция Фета проявляется и в строфике некоторых стихов Жирмунского.

В стихотворении, датированном январем 1909 г., необычная строфика: нечетный стих – 4-стопный амфибрхий, четный – 3-стопный анапест, с мужским окончанием:

Я плачу, я плачу на темных камняхИ стою на беззвездных путях,И больно сгорают на сердце моемЭти звуки непетым огнем…

[78]

…что отсылает к строфике известного стихотворения Фета «Певице»:

Уноси мое сердце в звенящую даль,Где как месяц за рощей печаль;В этих звуках на жаркие слезы твоиКротко светит улыбка любви.

[79]

Или строфика стихотворения «Твои святые, чистые черты…», также восходящая к фетовской:

Твои святые, чистые чертыНе осквернит земли прикосновенье,Но не нашли еще себе забвеньяМои мечты.

Фет А. А. Полное собрание стихотворений. Л., 1959. с. 182.

[80]

Примечателен язык стихотворений Жирмунского. Сам он позднее, уже в 1921 г., в статье «Метафора в поэтике русских символистов» напишет, что язык каждого поэта-символиста имеет свой своеобразный словарь символов [81] . Такого рода «словарь» можно заметить и в поэзии самого Жирмунского. В большинстве его стихотворений прослеживается язык условных символов, восходящих к традиции поэзии Вл. Соловьева и «Стихов о Прекрасной Даме» Блока: солнце, звезды, заря, небеса, туманы, волны, мечта, тоска, молитва, ангелы, лампады, кадильница, поля, сад, венок. Большое место в этом словаре занимают образы цветов: розы, васильки, повилика. Обращает на себя внимание обилие метафорических эпитетов: золотой, золотистый (золотые глаза, золотая лампада, золотая река), голубой (голубой цветок, ты моя голубая), синий (синее счастье), изумрудный (изумрудные листы).

Жирмунский В. М. Метафора в поэтике русских символистов. Гл. 3 // Жирмунский В. Поэтика русской поэзии. СПб., 2001. с. 180–197.

Два чувства проходят сквозной темой в лирических сборниках Жирмунского 1909 г. – любовное и религиозно-мистическое. При этом невозможно разделить стихи на любовную и религиозную лирику, так как оба эти чувства в стихах слиты воедино. Любовные стихи посвящены Софье Николаевне Валенковой, сестре однокашника Жирмунского по Тенишевскому училищу, с которой его в те годы связывало глубокое и нежное чувство. Софья Николаевна была глубоко религиозной девушкой, склонной к мистицизму, и христианская вера Жирмунского сформировалась не в последнюю очередь под ее влиянием.

Твоя любовь – это сад, где молился я долго и сладко,И буду молиться, пока не погаснет земля.

[82]

На алтаре поэзии святойРоняли мы вечерние цветы,И много было слов о жизни той,Где неразлучен с тихой красотой,Венчает Бог влюбленные мечты.

[83]

На дороге в золоте и светеМы простились позднею весной.Я молился о твоем обете,Ты молилась тихо надо мной.