Изъян в сказке: бродяжка
Шрифт:
В любом случае, теперь девочка уже знала, что за Рея замуж не выйдет — сказки у них будут разные. Она станет настоящей леди, поедет на бал в королевский дворец и встретит там прекрасного высокого лорда (или, как говорил Рей, милорда), они полюбят друг друга и будут жить долго и счастливо до конца своих дней в роскошном замке. А Рей… про себя он сказок не рассказывал, но девочка надеялась, что он тоже будет жить с ними в замке и, как знать, ещё встретит благородную леди. Только у них всё закончится хорошо, потому что он будет не бродячим поэтом, а жителем большого замка и, может,
«И кровь её сердца оросила его бездыханное тело», — допел Рей и снял руки со струн цитры. Девочка открыла глаза и улыбнулась. Рей взлохматил свои волосы и покачал головой:
— Враг меня дёрнул петь тебе это в детстве. На том свете твои родители с полным основанием снимут мне голову, отрубят ноги и руки, а тело бросят воронам.
— На том свете у тебя не будет тела, а душе никто не может навредить, кроме врага. Но ему в садах Всевышнего делать нечего, — веско сообщила девочка.
— Думаешь? — притворно удивился Рей. — Докажи.
Девочка схватила Святейшую книгу, раскрыла на нужной странице, прочла вслух несколько строк, удивляясь, как это Рей мог забыть о подобном — и вдруг поняла, что он ловко её провёл, и расхохоталась. Рей подхватил её смех и мягко погладил по голове.
— Обманщик, — она захлопнула книгу и перекатилась по траве, раскинула руки в стороны и зажмурилась, подставляя лицо солнцу.
— А ну, в тень! — тут же рыкнул Рей, и она подчинилась. Это была своего рода игра: она пыталась понежиться на солнышке, а он раз за разом не давал ей этого делать, говоря, что она станет так похожей не на леди, а на бродяжку.
— Эй, старик! — крикнул Одноухий Сэм, и Рей обернулся к нему. Девочка никогда не понимала, почему он отзывается на «старика», будучи ещё почти совсем молодым, но спросить снова не успела — легко поднявшись на ноги, Рей отошел к Сэму и о чём-то с ним негромко заговорил. А девочка погладила пальцем деревянный бок цитры и почему-то загрустила. Наверное, потому что ей было уже тринадцать, а значит, уже совсем скоро ей пора будет становиться настоящей леди, ехать на бал и встречать там лорда. Не то чтобы она этого не хотела — на самом деле, хотела больше всего на свете, — но было грустно думать, что их тихая жизнь с Реем, долгие дороги, которые они проходили с другими артистами или вдвоём, будут позади.
Между тем Сэм начал размахивать руками, а Рей напрягся — девочка видела, как закаменела его спина.
— … даром кормить! — донеслось до неё хриплое рычание Сэма.
Что ответил Рей, было не слышно, но девочка видела, как он резко мотнул головой. Сэм вскинул руки и начал, кажется, просить, но Рей не соглашался. Он упёр руки в бока и отставил в сторону ногу — девочка знала, что ему нужно совсем немного времени, чтобы наклониться и выхватить кинжал, и заволновалась. Но напрасно. Сэм сжал толстые, как две небольшие сосиски, губы, нахмурил кустистые брови и что-то коротко сказал. Рей пожал плечами, развернулся и отошёл обратно к дереву. Девочка надеялась, что он сейчас снова сядет на траву и, может, сыграет что-то ещё, но он бросил коротко:
— Мы уходим.
В прежние времена девочка начала бы ныть и канючить, спрашивать,
Рей перекинул цитру через плечо, поправил широкий ремень, забрал малиновый дублет, протянул девочке руку, которую она крепко сжала, и они оставили фургончик и его обитателей. По привычке девочка замотала голову большим платком, чтобы защитить лицо от солнечных лучей.
Выйдя на широкую дорогу, Рей решительно повернулся спиной к столице и зашагал прочь от неё. Сначала он шёл молча и, похоже, был зол, но постепенно морщины на его лбу разгладились, и он засвистел незнакомый лёгкий мотив. Девочка улыбнулась и прижалась к его руке. На самом деле, ей было неважно, куда они идут, если они пока ещё вместе.
— Мы с тобой снова вдвоём, малышка, — отвечая на её мысли, произнёс Рей.
— Чего хотел Сэм?
— Чтобы ты заменила его дочку сегодня. Я отказал. Пока я жив, ты не станешь ярмарочной плясуньей, и сказал об этом Сэму.
— И он тебя прогнал?
Рей рассмеялся:
— Нет, что ты. Я ему был нужен — у него нет ни одного человека, способного извлечь из музыкального инструмента звук, хоть сколько-нибудь отличный от отрыжки. Он просто решил заплатить мне в два раза меньше. А я, Мэгги, слишком себя уважаю, чтобы петь весь вечер за полтора золотых.
На самом деле девочку звали не Мэгги, а Магарет, леди Магарет, как называл её иногда Рей, но она не любила это имя — оно было какое-то слишком сказочное, ненастоящее и принадлежать должно было высокой красивой леди, а не ей — тощей и бледной девчонке. В любом случае, Рей предупреждал её, что, возможно, ей придётся называться другим именем в будущем — поэтому к своему она старалась не слишком сильно привыкать.
— Разве полтора золотых — это не лучше, чем ничего? — спросила она и тут же пожалела о своих словах. По лицу Рея прошла тень, он опустил голову и тяжело вздохнул. — Прости, ты прав.
— Не прав, — отозвался он через несколько минут. — На полтора золотых мы купили бы еды или сняли бы комнату в гостином доме. Тебе не помешало бы помыться и причесаться, да и я душу бы продал за бадью горячей воды. Но, — он фыркнул, как недовольная лошадь, — каков нахал!
Нахалом был, конечно же, Сэм.
— Мы раздобудем денег где-нибудь ещё, — ободрила его Мэгг, хотя умом понимала: перед Днём конца года все, кто готов платить за песни, собрались в Шеане, а в его округе едва ли хоть кто-то расстанется даже с медной монеткой для бродячего поэта. — И мы позавтракали.
Правда, было это несколько часов назад, и от обеда Мэгг не отказалась бы, но Рею об этом знать совсем не требовалось.
Рей слабо улыбнулся и, кашлянув, запел гимн солнцу. Мэгг не рискнула подхватить его, боясь своим блеяньем испортить восхитительный звук, и просто закивала в такт. Идти под песню было легко и приятно, солнце почти не пекло, а ровная дорога стелилась под ноги, как волшебный сказочный ковёр.