К чему приводит идеализм или любовь к стране вечнозелёных помидоров
Шрифт:
Подъехали мы к озерцу. Практически правильной круглой формы, метров пятьдесят в диаметре, или чуть поменьше. Тишина, птички поют, лягушки даже, по-моему, квакали. Ну, это не суть.
Встали мы на бережку, посмотрели. Кругов то нету. Вроде, как и рыбы быть не должно. Но с другой стороны, озеро лесное, ряска, тина, камыш. Ну, как ей, рыбе, тут не быть? Обязана быть, а потом уже охотничий азарт обуял. Решили ловить.
Привязали мы эту шашку, к какой-то железке, типа танкового трека, подсоедили провода к детонатору, и вдвоём затащили её на середину этого озерца. Железка тонет, провод с катушки разматывается, всё штатно. Остановился провод. Подключили мы клеммы, ребята пошли
Осмотрели всё вокруг, доложили готовность, ждём принятие решения.
Подумал командир и говорит:
— Можно!
Встали мы за машину и нажали мы кнопку.
Велик человек! Грохнуло очень сильно!!! Столб поднялся очень высоко, выше сосен. И образовалось что типа гриба, при атомном взрыве, но цвет этого столба был зелёно-чёрный. Как мы потом выясняли-сопоставляли, именно это обстоятельство и заставило нас, не сговариваясь нырнуть под машину. Не успели двое. На броне сидел Васек с фотоаппаратом, ну не сориентировался он, отвлёкся на процесс. И… бедный наш многострадальный Лёха. Ну, никогда ему не везло. Он по нужде присел за ближними кустиками.
А потом в соответствии с законом всемирного тяготения всё это большое и мокрое рухнуло на землю.
Оказалось, что под не очень толстым слоем воды было очень много тины, ила, и прочей грязи. И вот мы методом направленного взрыва этот водоём почистили.… Эх, видели бы вы Лёху, Васька, и наш БТР. И вообще, когда машина отъехала, место её стоянки было обозначено чистым и светлым прямоугольником. Но Лёха с Васьком!!!! Это было нечто. Помесь лешего с водяным. Рыбы, кстати, не было совсем.
Вернувшись в лагерь, на машину быстро накинулись и, изведя водовозку воды, вычистили и вымыли. От парка до позиции прокатились, запылились. Но всё равно никто не искал. Даже обидно.
Кстати через год, оказавшись на полигоне, навестили мы это озерцо. Местные ребята сказали, что там и рыба появилась, и купаться стало одно удовольствие. Мы, получается, очистили выход ключей, и лужа превратилась в довольно чистый и приличный прудик.
Может возникнуть вопрос. Почему все подобного рода приключения и мероприятия проводились на полигонах? Да всё поэтому. Полигоны всё-таки были территорией достаточно закрытой для аборигенов с их законами и порядками природолюбивыми, можно было, и расслабиться, хотя прецеденты случалось, и бывали — доставали они нас.
Никогда не разговаривайте с незнакомцами …
Достал меня застарелый, привезённый с Тамбовщины из учебки гайморит. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. И прочие кровяные физиологические подробности опустим. Дошло до некоторых эпизодов с помрачнением сознания. Пошёл к врачам, т. е. к врачу, т. е. к начмеду батальона.
Был у нас такой старший лейтенант. Хитрый как змей и выпить не дурак. Носил в чёрных петлицах медицинские эмблемы, значит.
Выслушал он меня, посмотрел с подозрением.
— Температура есть?
А я знаю? У меня как будто в каждом кармане по термометру. Померили. Нету.
— Иди, говорит, — солдат, служи.
Пришлось сморкнуться, извините за подробности. Не убедило. Послал он меня повторно… служить. А фельдшер, сержант из срочников, разговор слышал. И ведь что интересно. Фельдшер с нашего призыва был. Но
Поэтому последовал пристрастный допрос … вечером, т. е. после отбоя, в каптёрке. Мнения разделились. От "шлангует салабон" до "да ну его нафиг, помрёт, а нам отвечать". Я уже говорил, что мой командир был тоже из Москвы. Земеля. И мужик нормальный. И вообще почти все деды были из Москвы и прилегающих территорий. Поэтому вердикт был такой — пусть завтра шлёпает в гарнизонную санчасть. Там разберутся. Если типа "нет", то пусть вешается. Если "да", тоже. Но потом — после лечения.
Гарнизонная санчасть, это была практически неплохая поликлиника. Всё-таки истребительный полк. Был там и отоларинголог. Посмотрел он меня и тут же загнал в палату. А начмеду обещал вырвать гланды через… ну вы понимаете, и без наркоза, что характерно. Выполнил он угрозу или нет — не знаю, врать не буду.
Вот так я оказался в Групповом госпитале. В городе Яромерже.
Конечно, можно долго рассказывать о бытовых условиях, питании, распорядке дня и … хотя бы о ванной.
Я, к тому времени уже месяцев десять не был в ванной. Нет, не то чтобы совсем не мылся, а в ванне не лежал. А тут … при приёме в госпиталь, меня чуть ли не силком заставили принять ванну…. Почему заставили? Да потому что я стоял около неё и чуть ли не глотал слёзы — ванна. Шок! И горячая вода, медбрат меня просто туда чуть ли не затолкал. Он торопился, а мне … тут, знаете, предчувствие удовольствия может, даже слаще было, чем само это….
А уже в отделении каждый вечер, после отбоя, у дежурной сестры путём грубой лести и элементарного подкупа (а подкуп выражался в обещании отнести блестящие круглые коробки с инструментами в подвал на стерилизацию, или ещё там чего) выманивались ключи от вожделенного помещения. Пока пустовал "генеральский номер" в отделении было проще, сестра сама командовала этим благодатным, с телевизором и ванной местом. Времени только отпускалось мало.
Ближе к двенадцати номер этот использовался для ночных совещаний военных офицеров докторов с младшим и средним медперсоналом.
В общем, курорт. Если бы не проколы через день.… Проколы — это в смысле процедуры по промыванию пазух … гайморовых. Противная штука, доложу я вам. Только это вот, пожалуй, и портило жизнь и настроение. Сильно.
Но зато в госпитале был великолепный парк во внутреннем дворике. И библиотека. И не надо было прятать книжки в вещмешок, потому что читать ещё "не положено" и потому что в тумбочке такую хрень старшина хранить не разрешал, во-первых. А во-вторых, книжку легко могли увести, а отвечать пришлось бы самому. А тут … прямо как дома. Носи с собой. После процедуры по промыванию, лежишь себе в коечке и читаешь, а в свободное время пошёл в парк, сел под деревом на скамеечку, закурил … и читай, пока не надоест. Или письмо пиши. Или … и никто тебя до обеда не дёрнет, а после обеда — тихий час. Санаторий. И вот однажды я напал, на каком-то стеллаже на книжку. "Три товарища", Ремарка. Сами понимаете, что ничего окружающего я не видел, не слышал и не ощущал, в принципе. Единственно, что в определённый момент мне показалось, что что-то очень явно отвлекает меня от чтения. И назойливо так — просто до отвращения, невежливо и грубо, а именно кто-то позволил себе, устроившись рядом, закурить такую пахучую кубинскую крепкую сигарилос. И это рядом с человеком, который уже просто забыл, что такие вещи существуют, и считавшего "Приму" верхом совершенства, не говоря уже о "Яве".