К чему снится Император?
Шрифт:
Тем не менее именно в данный период купцы были слегка растеряны, так как власть меняла правила игры. Она не отбирала собственности, не наказывала, но порядок вещей становился совершенно непохожим на прежний. Дело в том, что важнейшим источником обогащения купцов в те годы был откуп. Это такая система сбора с населения налогов и других государственных доходов, при которой государство за определённую плату передаёт право их сбора частным лицам (откупщикам). Данная система распространялась на разные сферы: лавочные, конские, извозные, добычи полезных ископаемых, но главное — на алкоголь, который на тот момент был по сути золотой жилой. Откупщики собирали в среднем в 3 раза больше средств, чем вносили в казну, а в случае алкоголя эта сумма была намного значительнее. Александр прикрыл всю эту систему, издав
Другим ужасающим ходом нового государя стали «фабричные законы». К шоку для всех промышленников России были введены 8-часовой рабочий день, минимальная оплата труда, пособия по инвалидности, временной нетрудоспособности и тому подобное. Организована даже система охраны труда на предприятиях. Группа крупных взбешённых промышленников добилась встречи с государем.
— Ваше Величество, введённые законы в отношении промышленности мы просим отменить. Предприятия не могут работать в такой ситуации. Продолжение дел для нас становится совершенно убыточным, — возмущено заявил Рябушинский.
— Действительно, новые законы достаточно прогрессивны для нашего времени. Но скажу так. 8-часовой рабочий день, например, уже введён Австралии и некоторых штатах США, во многих странах есть и система социальной защиты рабочих.
— Мы не Австралия, ваше Величество. Это Российская империя, в конце концов, — чуть не выкрикнул с места Морозов.
— Согласен, Россия не Австралия. Мы побогаче будем. Но я уловил вашу мысль господа. Я понимаю, что нововведения достаточно затратны для предприятий. У вас уже свёрстаны бюджеты, финансовые планы, и рушить их я не имею никакого желания. Более того, я всячески настроен оказать вам помощь, ведь сильная промышленность это благо для государства. Данные законы необходимы для прекращения рабочих волнений, что ставят под угрозу устойчивость функционирования государства. Только за последние годы в стране произошло больше сотни волнений с участием тысяч рабочих. Поймите, вводя данные законы, мы уменьшаем недовольство рабочих, а заодно ограничиваем свои возможные убытки, однозначно возникающие за этими бунтами.
— Ваше Величество, мы понимаем, что правительство не хочет народного волнения, но зарабатывать в таких условиях затруднительно, — высказался более спокойно, немец по происхождению, Вогау.
— Думаю, вы сильно сгущаете краски, но я согласен пойти вам навстречу. Правительство готово обнулить вам все налоги на 2 года, а спустя этот срок собирать вдвое меньше.
После слов Александра в зале наступила гробовая тишина, а через минуту раздались несмелые хлопки — аплодисменты, переросшие неожиданно в громкие овации.
Решение не брать два года налоги с промышленности, а затем пойти на их резкое сокращение мною было задумано давно. Разобраться с рабочим вопросом в целях недопущения революции было необходимо, но идти на прямое столкновение с деловыми кругами было крайне опасно. Предусматриваемое налоговое ослабление было настолько значительным, что убирало любое противодействие. Кроме того, слухи о возможности не платить налоги два года, а потом отдавать их вдвое меньше однозначно приведут к масштабному росту промышленного производства в стране. Сами государственные крестьяне, узнав об изменениях в рабочем законодательстве, также пополнят любую нехватку кадров.
Вопрос о том, на что жить целых два года был также под контролем
Интерлюдия
Сорокалетний профессор, правовед и историк Константин Дмитриевич Кавелин в августе 1857 года прибыл в задание III Отделения на набережной Мойки, и был встречен новым шефом жандармов и главным начальником Отделения П. А. Шуваловым. Лицо того ничем не выделялось и казалось лишённым отличительных черт, но внешний вид его был приятен и вызывал симпатию. Глава тайной полиции смотрел на профессора подозрительно, но в то же время, как ни странно, любезно. Это была вообще отличительная черта Шувалова, которого за его хитрость, высокий интеллект и одновременно стремление обнаружить «грязь» в любом человеке, сразу невзлюбили просвещённые круги. Коллеги же за глаза говорили о нём, что он-де плохая копия Александра II, а на тот момент это было не самым лучшим комплиментом. Самые близкие же сослуживцы называли нового главу «Шу», что имело как прямое, так и переносное значение. И если прямое было очевидным, то переносное означало «шугающий» или «пугающий», что в какой-то мере было оправданным, так как на допросах Шувалов имел редкую способность без прямых угроз заставить подследственных буквально дрожать страха.
— Добрый день, Константин Дмитриевич. Как добрались из Москвы? Присаживайтесь, в ногах, как известно, правды нет.
— Спасибо, ваше сиятельство. Дорога была на удивление сносной. Полагаю, что ремонт был недавно.
— Да, Его Величество начинает обращать всё большее внимание на эту давнюю русскую проблему. Но как вы понимаете, мы с вами тут встретились по другому поводу.
— Догадываюсь, ваше сиятельство.
— Вы уже знаете, что ваша кандидатура рассматривается в качестве преподавателя наследника престола. Разумеется, государь поручил мне проверить некоторые моменты вашей биографии. И надо сказать, что у меня однозначно появились некоторые вопросы. Я не сторонник прямых действий, поэтому полагаю правильным сначала обсудить неясные моменты.
— Весьма разумно ваше сиятельство. Я отдаю себе отчёт, что должность преподавателя наследника престола очень ответственная, и что естественным образом я буду вхож в самые высокие круги.
— Похвально за это понимание, профессор. Так вот, III Отделение достоверно выяснило, что именно вы два года назад пустили гулять по России записку «Об освобождении крестьян», где указывали на пагубность крепостного строя в государстве. Нам также известно, что вы некоторое время регулярно отправляли бежавшему из ссылки в Лондон Герцену свои сообщения для публикации в противогосударственном издании «Колокол».
Кавелин сидел ошарашенный и пришибленный. Он даже не пытался отпираться, так как приведённые факты буквально раздавили его своей тяжестью. Сердце его бешено стучало, а голова начала кружиться. Он действительно инкогнито писал и «Записку», и сообщения в «Колокол», но никак не мог ожидать, что это окажется известным. Кроме того, прошёл уже год, как он бросил свою тайную оппозиционную деятельность, придя к логическому выводу о её большем вреде, нежели пользе. Как человек, несомненно, умный, он осознал, что может лучше помочь стране на официальном поприще, а не подрывая государственные устои.
— Успокойтесь профессор. Вот выпейте воды.
— Ббб…благодарю, — с трудом, преодолев дрожь, сумел вымолвить Кавелин.
— Как я уже сказал, мои методы работы несколько иные, чем у моего предшественника. Вы сможете выйти из этого здания, но вы мне расскажете всё.
Два часа Кавелин лихорадочно расписывал на листах всё, что он делал как оппозиционер и как именно он связался с Герценом. Спустя три часа, ознакомившись с протоколом, Шувалов продолжил разговор.
— Итак, Константин Дмитриевич. Не скажу чтобы мы что-то многое узнали, но некоторые детали были нам явно интересны. Разумеется, с вами ещё будут беседовать и выяснять детали, которые, возможно, выпали из вашего внимания, но на этом всё.