К черту! или Любовь контрактом не предусмотрена
Шрифт:
Резинка вернулась обратно… вместе с судорожным горячим выдохом в мой затылок. Шея в неестественно скрученном положении уже затекла, но я боялась шелохнуться. Если отпустит, пойду в ванную и подставлю ее под горячий душ. Спазм пройдет сам собой. Если отпустит…
Но он не отпустил. Все тем же большим пальцем проскользил по спине вверх, оттянул назад расстегнутый ворот и принялся пересчитывать шейные позвонки. Я замерла перепуганной мышкой. Задержала дыхание. Что он такое творит?
Подушечки его пальцев были не просто теплыми, они словно искрили током, запуская мелкие разряды прямо под кожу. Невольная
– Вот так тебе хотелось? – сипло выдохнул в мое ухо, массируя какую-то адски чувствительную точку над лопаткой.
Да, да, да! Чуть левее… и выше… и сильнее… о боже…
– П-перестань, – тоненько пропищала я, кусая губу. Да что за чертовщина! – П-пожалуйста…
Голосом говорила одно, а в мыслях гулял бешеный ураган из желаний, соперничавших друг с другом по степени непристойности. Кожа на шее буквально саднила от его горячих выдохов. Невыносимо хотелось почувствовать на ней что-то кроме теплого воздуха… Что-то более ощутимое, твердое, жадное… Что-то вроде голодных губ, всасывающих кожу и оставляющих постыдные синяки… Его губ.
– Не надо… – жалобно попросила я, каким-то десятым чувством поняв, что он прочитал эту мысль и вполне мог воспринять как руководство к действию. Но было поздно, потому что шею уже накрыли жадные губы. Ну какого нефилима черт такой послушный?
Горячая влага впиталась в кожу. Его рот принялся властно хозяйничать по всей длине шеи, оставляя тонкие, поверхностные царапины зубами, напористо лаская губами и языком… Что до моего языка, то тот решительно отказывался повиноваться, вступать в переговоры и останавливать это безумие. Пальцы левой руки, все еще прижатые жаркой ладонью к стене, подрагивали. Все тело вошло в резонанс с его движениями, ждало его команд… Чертов искуситель!
Дрейк чувствительно прочертил зубами дорожку за моим ухом, но вместо вскрика боли мой рот выдал какой-то совсем уж сомнительный стон. Низ живота прострелило сразу пучком молний. Я так не играю! Или играю?.. Че-е-ерт… Поддаваясь первобытному инстинкту, я отклеилась от стены и прижалась спиной и ее стратегически важным продолжением к напряженному телу позади меня. Черт с ним… Пускай целует…
На шее провибрировал короткий глухой рык, Дрейк что-то сбивчиво промычал про драного нефилима и швархову девчонку. На лопатки легли горячие ладони. Он мягко отстранил меня от себя и вжал обратно в стену. В холодную. Отрезвляющую. Что я творю, господи? Прижимаюсь… Сама! К нему!
Черт отступил назад, кровать скрипнула. Меня никто не держал, но я так и стояла, прилепившись грудью к стене его спальни. Словно муха, попавшая в паутину. А тот, кто сплел сеть, сидел на постели и буравил мою поясницу и все, что ниже, усталым взглядом.
– У тебя минута, чтобы уйти, Олеся, – севшим голосом уведомил Дрейк. – Потом я за себя не ручаюсь.
Запнувшись о ковер и чуть не полетев коленями на паркет – давно я не падала! – я все-таки удержала равновесие и понеслась в ванную. Тяжело дыша, щелкнула задвижкой и привалилась лопатками к двери. Сердечный ритм зашкаливал, грудную клетку рвало на части.
Пара шагов к раковине, как в тумане.
Ледяная вода обожгла лицо. Да, остыть не помешает… Сознание
Зрение с трудом фокусировалось на отражении. Это я в зеркале? Что, серьезно? Вот это странное существо с подозрительно раскрасневшимися щеками, огромными темно-серыми, почти черными глазами, растрепанными светлыми волосами? И с продольными красными полосками на шее, оставленными чертовыми зубами? Я прикусила губу и тихонько заскулила. Живот до сих пор был каменным, словно его скрутило мощнейшим спазмом.
Да… драный… же… ты… нефили-и-им…
Надо, наверное, еще умыться… Как-то качественнее, что ли… Смыть с шеи влагу, оставленную наглым ртом, из-за которой кожа ощущалась будто бы стянутой. Я взяла мочалку, помяла в руке… и положила обратно. Вместо этого открыла кран на самый мощный поток и уселась на крышку унитаза. Будто надеялась, что шум воды сможет заглушить мои мысли для одного отдельно взятого хвостатого телепата.
Потому что было невыносимо стыдно из-за своего поведения. И еще из-за белья. Что он обо мне подумал?
Я позволяю себе подобную интимную роскошь всего пару раз в месяц. «Пережитки прошлой жизни», купленные во время сумасбродного шоппинга в компании Лили и за ненадобностью годами пылившиеся в ящике. Зачем я вообще взяла эту прозрачную ерунду в квартиру Дрейка?
Вообще-то я знала, зачем. Давняя привычка. Красивое белье придает мне уверенность. Дает бодрого пинка самооценке. А в нынешней непростой ситуации мне тоже нужен был своеобразный «допинг».
Немножко посидев вот так, я поняла, что плакать мне совсем не хочется. Ужас быть разоблаченной в так и не осуществившемся шпионаже прошел. Страха я сейчас вообще не испытывала. Внутри зрела неловкость. По ощущениям, она достигала размеров и тяжести гигантской тыквы, достойной первого места на осенней ярмарке.
И еще присутствовало легкое разочарование. Словно ты успел откусить кусочек свежайшего вишневого чизкейка, отложил ложечку, отвернулся к окну… А глупый официант взял да унес десерт прямо из-под твоего носа. И кричать на весь ресторан, чтобы вернули недоеденное, стыдно. А язык продолжает перекатывать во рту неслучившийся вкус… Его вкус.
Чизкейка, конечно. Мы же о пирожных.
Сдувшись воздушным шариком, я вяло выбралась из укрытия и пошла на кухню. Распахнула окно, впуская в дом морозный воздух. Несколькими машинальными, отработанными движениями заварила себе чай. Чашка с мышонком дрожала в руках, ложка звякала о керамическую стенку.
Нет, правда, какого черта?
Парни у меня, конечно, были. Целых два за всю жизнь. Мажор Антон, незрелый во всех отношениях, на первом курсе. И загорелый плейбой Арман, случившийся на каникулах после третьего.
С обоими не сложилось. Арман попросту воспользовался моей доверчивостью, а Антон… Он заматерел, раздался в плечах и год назад начал встречаться с Лилей. Подруга знала, что тот был моим первым и меня их отношения слегка нервируют, но… Нет, серьезно, не могла она найти кого-то другого? Было нелегко изображать из себя его «боевую подругу», помня эти дрожащие потные ладони, девчачьи стоны и всхлипы на заднем сидении авто. Не мои ладони, стоны и всхлипы – его.