К чёрту ваши отборы!
Шрифт:
Так, а этот кто? Зубы скалит, два клыка торчат довольно кровожадно. А, это ж этот, внучка еще смотрела фильм про них... ну, как их там... на солнце еще отсвечивали, как мои стеклянные бусы, которые Кузнецов мне на годовщину подарил. Вампир! Точно! По этой причине руку я ему свою целовать не даю. да и вообще решаю избавиться от него в числе первых. Я по молодости малокровием страдала. А вот подарок хороший преподнес - диадему драгоценную из проклятого клада. А мне какая разница, я ж все равно уже на том свете, хуже-то
– Кер Гаф Вульф из стаи Ржавого Леса!
Лохматый, на линялую собаку похож, башку чешет и кланяется неловко. Стая? А-а-а, этот, наверное, из того же фильма.
– Оборотень?
– спрашиваю, когда он руку мою шершавым языком лижет, а сам продолжает башку свою чесать. Видать, блохастый.
Он кивает и точно также молча подарок протягивает - шубу из лисьего меха (надеюсь, без блох). Разговаривать, что ль, не умеет?
– Кер Умертвий из Последнего Погоста!
– Делла Валенсия, вот и встретились, - говорит, будто костьми щелкает. Или это у него суставы гремят? У Кузнецова вон всегда перед дождем болеть да хрустеть начинали.
– А ты кто такой будешь?
– спрашиваю, а сама руку из его тощих пальчишек выдираю.
– Некромант я, делла. Могу мертвыми повелевать.
– Мертвыми, говоришь? Передай тогда Петровне, что она потаскуха, потому что я знаю, как она перед Кузнецовым задом своим тощим вертела в семьдесят пятом, пока я в роддоме была! Он мне только на ее похоронах рассказать сподобился!
А он смотрит с улыбочкой и подарок протягивает - шкатулку прозрачную. А там косточки белеют, а поверх черепушка скалится.
– Сама, - говорит, - ей скажи.
Я хохочу, а коротышка уж шестого претендента вызывает.
– Кер По-Трах-Ун, демон-инкуб из Клубничных Земель!
Имя какое-то странное, напоминает что-то знакомое, но давно забытое. Однако претендент вежливый - из дыма возник (почему-то голый по пояс, хорошо хоть сверху только), комплиментами осыпал, руку чуть не до локтя облизал, а потом и ящик продолговатый протянул.
– И что там?
– Чтоб ночами долгими обо мне думала, - подмигивает и зубы скалит. Открываю - а там выструганный из дерева хрен на подкладке красного бархата. Глаза на Трахуна этого поднимаю, а он все скалится: - В натуральную величину, делла, своим настоящим клянусь!
Зубы белые так и скалит, да фрейлинам подмигивать успевает. Вот кобель.
Коротышка уж следующего зовет.
– Кер Дир-Ректор. он же ректор ЧМО!
– Чмо? Вы кого мне в женихи предлагаете?
– возмущаюсь.
– Чаро-Магическая Организация, - шепчет мне на ухо фрейлина.
– А-а-а!
– И что у тебя за сила, Кер Прозектор?
– Дир-Ректор, - снова шепчет фрейлина.
– Пока не знаю, - пожимает плечиками глава ЧМО и очки круглые поправляет, - у меня у самого отбор скоро. Вот чьей студентки силушку заберу, там и видно будет.
–
– спрашиваю.
– Так какой же отбор без ректора ЧМО?
– снова плечиками жмет и подарок мне протягивает - книгу потрепанную. Я семнадцатую страницу открываю, а там штамп библиотеки академической.
– Эх ты, ректор ЧМО!
Кончились претенденты, а я только-только во вкус вошла.
– Делла Валенсия благодарит всех участников за щедрые дары, но прямо сейчас должна выбрать того, кто отправится домой!
– орет коротышка. Он явно в курсе, что делать нужно.
– Что, прямо сейчас? А как же на свидание сходить? Розу-то дарить не надо разве?
– Поцелуй на прощание подарите, делла, - снова шепчет фрейлина.
– Пусть жмот уходит со своей бутылкой слюнявой, - говорю я, - вот только целовать я его отказываюсь!
– Никак нельзя, политический скандал будет!
– шепчет фрейлина.
– А мы и отбор затевали, чтобы союзников найти.
– Ладно, говорю, только побыстрее пусть.
Серпентяй недоволен, но за поцелуем идет охотно. Язык свой в рот мне засовывает и как давай гланды облизывать, я аж закашлялась. А он улыбается.
– Пожалеешь, - говорит, - что меня не выбрала. Я этим языком еще не такое умею.
– Сказки ты им рассказывать хорошо умеешь, это я вижу, - говорю я, а коротышка уж оставшихся женихов на обед приглашает.
В окружении хихикающих дур-фрейлин перехожу в столовую. А там повсюду хрусталь да посуда золотая. Приборы серебряные так и сверкают. Я сразу свой сервиз ГДР-овский вспоминаю, который большую часть жизни так в серванте за стеклом и продержала.
Расселись мы за столом длинным, узорчатой скатертью покрытым, а слуги тут же давай суетиться да блюда подавать. Думаю, сейчас попробую, как на том свете кормят, уж, наверное, куда как лучше, чем в заводской столовой, в которой я тридцать лет как проклятая от звонка до звонка отпахала, да ничего, кроме живота огромного, не нажила.
– Делла, - шепчет одна из фрейлин, - женихам скажите слово приятное.
– Ну, - говорю, - женихи, вздрогнем!
А они меня и не слушают вовсе. Гаф опять башку патлатую чешет, Драгонь ноздри сидит раздувает и взгляды властные по сторонам бросает, Дракуль морщится и отбивную с кровью требует, Умертвий из супа кости куриные достал и танцевать на столе заставил, По-Трах-Ун расстояние от локтя до кисти Дир-Ректору хвастливо показывает, а тот стыдливо очочки поправляет.
Я только ложку с супом ко рту поднесла, чтобы яства диковинные попробовать, а тут Гаф с Дракулем как заорут. Точнее, заорал-то Дракуль, а Гаф просто завыл. Оказывается, приборы им серебряные не угодили. А кто знал, что для вампиров да оборотней серебро все равно что для нас крапива? Вот они и разобиделись, да так, что хотят с обеда уйти.