К чертям собачьим
Шрифт:
— Друзья Белинды, а твои гости.
— Может, и так. Ну и что. Мне нравится, когда дом не пустует. Я пока что не трясусь над каждым пенни. И вообще, главное для нас — позаботиться об Анжеле.
— Ты их для этого и пригласил?
— Ну, не всех. Салли и Дамиан — да, я хотел, чтобы они её развлекали.
Даффи подумал о том, где была Анжела, когда Дамиан и Салли развлекали сами себя на бильярдном столе.
— Что насчёт Лукреции?
— Она подруга Анжелы. Мы её давно знаем. Она помогает со свадебным
— Джимми?
— Ну… Джимми… как же без него. Он не всё время проводит здесь. У него лагерь где-то в лесу.
— Ты серьёзно?
— Конечно. Само собой, у него есть и дом где-то тут же, в округе, и здесь он бывает иногда по нескольку дней, но у него там, в лесу, устроено что-то вроде лагеря. Ему там нравится. Наверное, это напоминает ему армию.
— Это оттуда он заключает сделки с недвижимостью?
— Не думаю, чтобы Джимми продавал так много домов, чтобы твоя ирония была уместна, — ответил Вик.
— А Таффи?
— А Таффи… Таффи — гость этого дома, — по голосу Вика можно было подумать, что он ещё не вполне привык употреблять это выражение.
— После того, как он «погостил» в «Мейдстоуне» и «Скрабсе», ему это, наверное, кажется райским местом.
— Ты не умеешь прощать, Даффи.
— Нет, но я думаю, что если ты приютил у себя известного жулика, и начало пропадать столовое серебро, два и два сложить нетрудно.
— «Приютил» — слово не из твоего словаря, Даффи. Да мне и самому оно никогда не нравилось. Не думаю, что Таффи интересует моё столовое серебро. У себя не крадут, верно?
— А что, твой дом — это и дом Таффи?
— Даффи, я буду с тобой откровенен. Я знаю Таффа довольно давно. Я знал его ещё до того, как он угодил в газеты. И скажу тебе, он переменился. Он стал другим человеком.
— Да неужели?
— Именно так. И я могу тебе это доказать. Он стал нудным.
— В каком смысле?
— Это всё оттого, что за решёткой он изучал социологию. Он теперь любит всё растолковывать. Бывало, положив глаз на чужую вещь, он брал её себе, и дело с концом. Теперь, даже если он увидит банк, и дверь в деньгохранилище будет распахнута, он захочет сначала проштудировать всю историю Уолл-стрита, а уже потом решит, чувствовать ему там себя как дома или нет.
— Неплохое применение.
— Больно уж ты циничен, Даффи, вот в чём твоя беда. Я всегда знал, что копперы куда циничнее бандитов. И готов побиться об заклад, что бандиты куда больше жертвуют на благотворительность.
— Это потому, что они зарабатывают куда больше копперов.
Вик засмеялся.
— А вот с Таффи я об этом даже не заикаюсь. Ему тут же захочется что-то доказать.
— Давно он здесь?
— Месяц, может, два.
Даффи вопросительно поднял брови.
— Ему не так-то легко найти работу. Ты представить себе не можешь,
— Убедись, что он не возьмётся оформить своё пребывание у тебя официально. Типа, не может жить нигде, кроме как в загородных особняках.
— Это уж моя забота.
— И твоего банковского управляющего.
— У меня всё в порядке, Даффи. Не нужно обо мне волноваться.
— Ладно. Теперь скажи мне, какой дурью они тут у тебя травятся?
— Никотином, конечно. Может, и алкоголем тоже.
Даффи ждал.
— Я не знаю, да я и не спрашиваю. Я не интересуюсь ни тем, кто с кем спит, ни тем, курят ли они травку.
— Принимая во внимание ваши прежние деяния, — начал Даффи, словно зачитывая приговор.
— Да пошёл ты. Я же плачу тебе, ты ведь не станешь на меня стучать, верно?
— Верно. Ладно. Так у кого из них любовь-морковь с Анжелой?
— Ну, у Генри, я надеюсь. Но я же сказал…
— Да ладно, Вик, если ты не спрашиваешь, это не значит, что ты не знаешь, так ведь?
— Ну да.
— И что?
— Ну, Джимми несколько лет был очень ею увлечён.
— И когда она обручилась с Генри, ему это встало поперёк горла?
— Трудно сказать.
Даффи хмыкнул.
— Нет, я имею в виду, трудно сказать, потому что это ведь Джимми. Помнится, он действительно провёл некоторое время у себя в лесу. Но… видишь ли… может, всё дело в том, что в то лето расплодилось на удивление много кроликов.
— Очень убедительно. Кто-нибудь ещё?
— Я уже тебе сказал, они одна компания.
— Дамиан? Таффи?
— Ты думаешь, Дамиан этим интересуется? Таффи? Да нет, раз уж она помолвлена с Генри. Она бы не поступилась этим ради Таффи.
— Ты?
— Даффи, это что, лесть?
Даффи ждал.
— Ты что, не помнишь, была такая старая открытка? С двадцати до тридцати — три в неделю запусти. Если есть уж тридцать лет — раз в неделю, и привет. Если больше сорока — можешь говорить «пока». Нет, надо показать тебе эту открытку.
Даффи ждал.
— Так ты не шутишь? Послушай, честное слово, если у тебя есть Белинда, тебе не нужна Анжела.
— Хорошо, — сказал Даффи. — Это пока всё, сэр, — добавил он, переходя на тон полицейского, — но не изменяйте местопребывания, не сообщив об этом нам. И сдайте на время свой паспорт.
— Браво! — сказал Вик.
— Да, раз уж мы здесь, скажи мне ещё кое-что. Почему миссис Колин — миссис?
Вик ухмыльнулся.
— Когда она только к нам поступила, у неё был ухажёр, и мы всё спрашивали её: «Когда мы уже будем называть вас „миссис“?», ну и всякие там подковырки. Она порвала с ним — почему, мы так никогда и не узнали — и мы решили, что больше не будем её так называть, но её почему-то это задело. Даже забавно. Ну вот, с тех пор она так и осталась миссис Колин.