К чертям собачьим
Шрифт:
— Всё хорошо. Всё хорошо, мы вас нашли. Всё хорошо. Это Даффи. Мы нашли вас.
В таких случаях не важно, что именно вы говорите, — важна интонация. Даффи что-то бормотал, и рядом с ним что-то бормотал сержант Вайн, и под бессмысленный успокаивающий лепет они развязывали державшую бумажный пакет не туго затянутую бечёвку, снимали повязку с глаз, вынимали кляп и разрезали верёвки. Она села, щурясь и мигая от света, а двое мужчин растирали ей запястья, потом она села прямо, и юбка опустилась, а потом Даффи шепнул: «Поправь колготки, милая»,
Они помогли ей подняться на ноги, и она стояла, шатаясь, как только что родившийся жеребёнок. Затем, когда сержант быстро, но внимательно осмотрел лагерь Джимми, они двинулись по тропинке. Даффи хотел было поддержать Анжелу за талию, но она не позволила; тогда он попытался взять её за руку, но и такой мизерный физический контакт был ей неприятен, так что они просто шли по тропинке друг за другом — двое мужчин и между ними Анжела. В какой-то момент её стало трясти, но как только сержант коснулся сзади её плеча, она успокоилась.
Они вышли из начавшего редеть папоротника и направились через лужайку к дому. В венецианском окне общей комнаты появилось сначала одно лицо, потом ещё несколько. Одно из них внезапно исчезло, и через несколько секунд распахнулась дверь кухни. Даффи и сержант Вайн не столько с удивлением, сколько со смущением, смотрели, как Джимми бежит по террасе, по ступенькам, через лужайку и бросается в озеро. Поскольку аквалангист был наготове, арестовать его труда не составило.
Даффи присоединился к остальным. Теперь им придётся подождать подольше. Приоритеты поменялись. Сержант Вайн, возможно, вернётся только завтра, но до тех пор все должны оставаться на месте. «А как насчёт „зова природы“, сержант? — спросил Дамиан. — Не думаю, что сейчас время шутить, сэр», — ответил Вайн.
Джимми разрешили переодеться в сухую одежду, но, когда его уводили, он по-прежнему выглядел мокрым и несчастным. Вслед за ними Белинда повезла Анжелу в своём красном «Эм-Джи». Даффи подумал, что ехать подавать заявление о похищении и изнасиловании в красном спортивном кабриолете, да ещё имея за рулём бывшую фотомодель Белинду Бест — не самая лучшая идея. Но он знал и то, кому она придётся по вкусу — репортёрам таблоидов.
— Предстоят проблемы с газетчиками, — сказал Даффи, — слетятся, как мухи на мёд.
Большая усадьба, пропавшая женщина, шикарная публика, бывшая модель с Третьей страницы, изнасилование, старый мошенник — пардон, местный бизнесмен — Вик, молодой мошенник Таффи; их интересуют только секс и наркотики, и чтобы найти здесь всё это, им даже не понадобятся телеобъективы. Опросят всех соседей, любой слушок разовьётся в целую теорию. Все кормящиеся за счёт рассуждений на тему «И куда только катится наша деревня?» будут счастливы чуть ли не целый месяц.
— Да, может быть, мне удастся не давать сплетням ходу день или два, — сказал Вик и вышел из комнаты.
Наступило
— Как вы узнали, где искать?
— Вы про лагерь? — Соврать было тем легче, что Вика в комнате не было. — Это Джимми мне о нём рассказал. Проговорился. А найти было нетрудно.
— Я не о том. Почему вы решили, что это Джимми.?
— Я не был уверен, что это Джимми. Я просто перебирал места, где она может быть. Должно быть, сработало чутьё, — употребил он словечко из копперовского жаргона.
— А вы думаете, это сделал Джимми?
— Ну, — сказал Даффи, не зная, что тактически выгоднее: быть справедливым по отношению к Джимми или нет, — мы ещё даже не знаем, что именно «это». Анжела ничего не сказала, так что мы можем только предполагать. Внешне, конечно, всё выглядит так, будто что-то случилось, это следует признать.
Это выглядело бы ещё более похожим на то, что что-то случилось, — и Даффи следовало это признать, — только если бы они застали похитителя в тот момент, когда он застёгивал ширинку. — Вайн осмотрел место, пока мы там находились. У Джимми в палатке такие жестянки. А в них, — он взглянул на Генри, — фото с вашей с Анжелой помолвки, вырезано из газеты. Сплошь в дырочках. Будто окурком истыкали.
Генри молчал. Даффи продолжал.
— И не только ваше лицо, но и лицо Анжелы.
Генри, словно не веря, махнул рукой.
— Ничего не понимаю.
— Да ладно вам, Генри, — проговорила Лукреция, — это называется ревность.
— Он никогда не говорил мне, что ревнует, — по тону Генри можно было подумать, что этим ответом исчерпываются все подозрения. Он достал из нагрудного кармана свой необъятный платок и громко высморкался.
— Они никогда не говорят, — объяснила Лукреция, — в этом-то и проблема.
— Но я же не украл её у него. Он… он просто… друг, — судя по всему, Генри не был уверен, что подобрал нужное слово.
— Генри, всекрали её у него, — услышав смешок Дамиана, Лукреция с раздражением поправилась, — нет, я не этоимела в виду. Я хотела сказать, что у любого было больше шансов, чем у Джимми, даже у молочника.
— У молочника, пожалуй, всегда больше шансов, чем у всех прочих, — ухмыльнулся Дамиан.
— Значит, то, что рядом с ней оказался именно я — простая случайность? Но если ему нравилась Энжи, почему он причинил вред ей, а не мне?
— Возможно, именно поэтому. На вашем месте мог оказаться любой — ну, или почти любой, но выбор должна была делать она. В конечном итоге всё зависело от Энжи. Думаю, бедняга Джимми больше не мог этого выносить.
— Бедняга Джимми, — зло передразнила Салли, — а как же бедная, бедная Энжи?
— В последнее время он вёл себя довольно странно, — сказал Генри.