К чертям собачьим
Шрифт:
— Ты не ела рыбу, — сказал он довольно резко, когда пришла Кэрол.
— Встречалась, наверное, с Полом Ньюменом, так?
— Почему ты не ела рыбу?
Кэрол устала. Это был долгий и нелёгкий день, да ещё тот пьянчужка — люди думают, что нельзя так надраться днём, как с вечера, и что дневные пьянчужки не такие драчливые. Но это была неправда, и сегодня ей пришлось вызывать по рации подмогу. Не нравилась ей такая работа, особенно на запружённой народом улице. Она скинула туфли и упала на диван.
— Ты сам предложил правила, Даффи, — вот и всё, что она на это сказала. — А поцеловать?
Конечно,
— Ну, как там поживает старина Вик?
— Поживает что надо. Как сыр в масле. Не знаю, откуда у него деньги берутся.
— Никто не знает. А что маленькая мисс Сиськи?
— Белинда. Очень располнела. И жутко обиделась бы, если б ты ей об этом сказала. Можно сказать, что у неё сзади теперь то же, что и спереди.
Кэрол засмеялась.
— Ты, небось, придумал это по дороге домой?
Так оно и было.
— Ты слишком хорошо меня знаешь, — сказал он.
— Это вовсе не плохо, знать тебя слишком хорошо, Даффи.
Он посмотрел на тарелку и принялся за ужин. Вкус показался ему каким-то странным.
— Тебе не кажется, что соус вроде как пресноват?
— Что-что?
— Тебе не кажется, что соус пресноват?
На этот раз Кэрол действительно засмеялась. Куда громче, чем над его шуткой. Встала, пошла к холодильнику и вернулась с бутылкой кетчупа.
— На вот, добавь красненького, вкус будет другой.
— Ты когда-нибудь хотела пойти в по-настоящему дорогой ресторан?
— Если б ты меня позвал, я бы пошла.
— В Челси много рыбных ресторанов.
— Даффи, думаю, ты слишком много общался с великосветскими шалопаями.
Он хмыкнул.
— Скорее уж просто с шалопаями. Разношёрстная публика, правда. Вообще, всё это дело — как спутанный клубок. Тут и дохлые собаки, и украденные ложки, и шантаж, который все отрицают, и наркотики, которые никто не замечает. Моя главная работа — проследить, чтобы кое-кто вышел замуж.
— А кто-то не хочет замуж?
— Хочет.
— Тогда в чём проблема? Нет денег на обручальное кольцо?
— Да нет… Нет.
Вот ещё одно правило. Стараться не говорить дома о работе. Кэрол всегда особенно тщательно придерживалась этого правила, у Даффи это получалось не так хорошо.
— Проиграл вчера в снукер. Три-два. На синем шаре. У меня так выходит, что я дёргаю головой…
Кэрол улыбнулась, но Даффи не заметил. Она не спрашивала, и даже не заинтересовалась, но он подробно описал ей каждую партию, ключевые удары, стиль игры партнёра, и пытался понять, где и что он сделал не так. Один раз она негромко проговорила: «Похоже, ты заслуживал победы», — но он не заметил иронии, и снова, и снова дотошно объяснял, как это всё происходило.
Он собрал сумку, дважды перепроверив, положил ли он свой махровый халат, длиной намного ниже колена, и поставил её возле двери. Как оказалось,
Легли они рано. Кэрол была вымотана стычкой с пьяницей, а Даффи — детальнейшим описанием своего поединка с Дамианом. Она лежала отвернувшись от него, на подушке чернела копна кудрей, еле видимая в просачивающемся сквозь занавески оранжевом свете уличных фонарей. Даффи опёрся на локоть и, улыбаясь, смотрел на неё в темноте. И тут раздался звонок.
— Немедленно привози сюда свою задницу, Даффи.
Это был Вик.
— Что случилось?
— Анжела пропала.
5. Двор и надворные постройки
Когда ему больше нравится ездить по автостраде М1 — днём или ночью? Это было то же самое, как если бы он спросил Кэрол, что ей больше по душе: связаться с агрессивно настроенным алкоголиком на большой улице, где полным-полно вышедшего за покупками народу, или в уединённом переулке, освещённом лишь тусклым грязновато-жёлтым светом натриевого фонаря. Тут нечего и спрашивать… Даффи влился в поток участников этих безумных гонок на выживание, мчавшихся так же быстро и так же впритирку друг к другу, как и днём, и при этом зевавших, ронявших головы на рулевое колесо и встряхивавшихся, чтобы проснуться, а из радиоприёмника лился голос диск-жокея, обволакивающий мозги как молочное желе. Даффи всё так же строго придерживался твёрдых пятидесяти пяти миль в час, но на этот раз его выдавили на левую медленную полосу, а это что-нибудь да значило.
Когда Даффи подъехал, Вик стоял на крыльце.
— Где ты был? — проворчал он и устало добавил. — Посмотри, во что ты превратил мой гравий.
— Вы нашли её?
— Нет.
— Когда она ушла?
— Не знаю.
— В каком смысле «не знаешь»?
— Мы не знаем, когда она ушла. Никто не видел, как она уходила.
— А когда ты её вообще в последний раз видел?
— За обедом.
— А когда выяснилось, что её нет?
— За ужином.
— Вы кому-нибудь звонили?
— Только Генри. Узнавали, там она, или нет. Её там не было. Он сейчас здесь.
— Кто последним видел её?
— Да все. За обедом.
— Вызвали копперов?
— Ты же меня знаешь.
— Ладно, тогда мы обыщем дом.
— Мы его уже обыскали.
— А мы ещё раз обыщем.
Салли, Дамиан и Белинда остались на кухне пить неразбавленный виски, а Вик, Генри, Джимми, Таффи и Лукреция отправились на поиски. Начали с винного погреба несостоявшегося лорд-мэра. Они заглядывали во все места, где могла поместиться Анжела, потом принялись заглядывать во все места, где могло поместиться пол-Анжелы. Возглавил отряд Даффи; вместе они поднимали диваны, переворачивали кровати, лезли чуть не к потолку, чтобы заглянуть на шкафы, отодвигали громадные пылесосы и даже — глуповато, но вполне логично — открывали дверку больших напольных часов. К четырём утра было установлено, что Анжелы в доме нет — если, конечно, она от них не прячется. Все прочие решили, что на сегодня уже хватит, но Даффи настоял, чтобы они проверили и надворные постройки. С одной стороны, это всё равно надо было сделать — и чем скорее, тем лучше; с другой — Даффи в процессе поиска чувствовал себя профессионалом среди дилетантов, и это, в присутствии Лукреции, было ему, пожалуй, что приятно.