К небу мой путь

Уайлдер Торнтон

— Привет, Роберта, — сказал он.

Она протянула конверт.

— Здесь все, что вы положили. Я ничего не тронула, — сказала она.

— Я не возьму, — ответил он. — Я буду должен тебе всю мою жизнь. Я до самого конца буду поддерживать тебя деньгами.

Она бросила конверт под ноги. Браш поднял.

По-прежнему глядя в сторону, она заговорила тихим гневным голосом:

— Я понимаю, вам хочется затащить меня куда-нибудь в уголок и… Не выйдет!

— Роберта! Ты не так меня поняла!

— Тогда чего же? Чего вы хотите от меня?

— Разве

ты не понимаешь? Ты считаешь меня своим врагом! Это невыносимо! Мне невыносима эта жизнь, в которой не должны происходить такие вещи, и все-таки они произошли! Мы должны стать друзьями, Роберта, разве ты не понимаешь? Если ты позволишь мне хотя бы звонить тебе, я думаю, ты лучше узнаешь мой характер и, может быть, потом полюбишь меня. Потому что дружба с тобой для меня важнее всего на свете.

— Ну хорошо, хорошо. Я ничего против не имею. Называйте это дружбой, если хотите. Только не приходите больше в наш ресторан. И перестаньте за мною охотиться.

Браш умолк на мгновение. Затем сказал серьезным тоном:

— Мы с тобой уже муж и жена, и этого не переменить.

— Вы опять за свое. Мне даже вспоминать страшно о том, что было. Вы ненормальный.

— Роберта, я хочу поговорить с твоим отцом.

От этих его слов она пришла в смятение.

— Все! Хватит! — крикнула она. — Если вы это сделаете, я убью себя. Я не шучу. Я вам точно говорю: я убью себя!

— Тс-с! Тише! Не кричи. Роберта, я бы не хотел что-то предпринимать без твоего согласия.

— Ах, ты бы не хотел!

— Конечно нет. Послушай меня и не делай сумасшедшие глаза, когда услышишь, что я тебе скажу. Ближайшую неделю или полторы я буду в Канзас-Сити. Можно, я приду навестить тебя? Мы поговорим, пообедаем вместе, погуляем, а?

— Что толку в твоих разговорах, если ты все клонишь к одному и тому же — к тому, чтобы… Ты маньяк?

Браш молчал. Роберте было холодно, она дрожала.

— Я простыну из-за тебя, — сказала она, стуча зубами. — У меня нет охоты торчать тут в такую холодину. Ладно, я скажу тебе, что можно сделать в твоем положении. Моя сестра Лотти приедет навестить меня в Канзас-Сити в следующее воскресенье. Ты можешь сказать ей все, что захочешь. Она мне передаст.

— А ты сама там тоже будешь?

— Да.

— Где?

— Мы с сестрой встретим тебя здесь же, на углу, в четыре часа.

— Сегодня только вторник.

— Ничего. Я не хочу видеться с тобой до воскресенья. А то я тоже стану сумасшедшей.

— Можно, я напишу тебе?

— Да. Только не приходи больше в ресторан. Все. Мне пора идти.

— Роберта, ты можешь… принять от меня подарок?

Он вытащил из кармана бумажный сверток, развернул его и вынул наручные часы. Последней, кому он их предлагал, была Джесси Мэйхью. Роберта посмотрела на них и вдруг залилась слезами:

— Как ты не понимаешь, что я не хочу ничего видеть, что связано с тобой? Вся моя жизнь пошла кувырком из-за тебя, и я ничего больше не хочу, понимаешь? Я даже думать не желаю о том, что было между нами! Можешь ты

это понять или нет?

— Нет. Не могу, — тоскливо сказал Браш.

— Ладно. Мне пора идти, — сказала она и зашагала прочь.

Оставшись один, Браш пошел в библиотеку и уселся читать статью о Конфуции в своей любимой «Британской энциклопедии». Однако его мысли блуждали далеко, он то и дело переворачивал страницу назад и начинал читать сначала. Наконец он достал из кармана листок бумаги и начал первое из своих ежедневных писем женщине, на которой собирался жениться.

В этот же вечер он пошел к Куини и долго стоял на улице, глядя на освещенное окно верхнего этажа. Потом свет погас, а через несколько минут из подъезда вышел Бэт и поспешил вдоль по улице. Браш проводил его взглядом, подошел к двери и нажал кнопку звонка.

— Здравствуй, Куини, как поживаешь?

— О, мистер Браш! Хорошо. А как вы?

— Вот зашел проведать. Пойдем к тебе, поболтаем. Мне не хочется, чтобы ребята видели меня. Как они тут?

— А вы разве не знаете? Мистер Мартин очень тяжело заболел.

— Это Херб, что ли?

— Да. Но его здесь нет. Его увезли в клинику, это за городом… Мистер Бэйкер сообщил, что врачи сказали — он скоро умрет. Конечно, я не могу знать…

— Ты ходила к нему туда?

— Да, я отвозила ему кое-что из белья, доставленного из прачечной. Машина мне обошлась в двадцать центов, и обратно столько же.

— Куини, ты не сможешь поехать туда завтра со мной?

— Можно, конечно…

— Сначала к нему войдешь ты и посмотришь, как он там. А перед тем как уходить, спроси его, можно ли мне прийти навестить его. Я не буду говорить ему ничего неприятного, я обещаю. Ну что, согласна?

— Думаю, я смогла бы, но только прямо с утра. А пока меня не будет, дочка миссис Кубински, что живет рядом, посидит у меня и подежурит; я попрошу ее.

На следующее утро Браш купил букет гвоздик, и они вместе с Куини поехали к Хербу.

— Чудесная прогулка, — сказала Куини. — Ничего так не люблю, как загородные прогулки на машине.

— Как поживает отец Пажиевски? — спросил Браш.

— Хорошо. Вы знаете, он болел, и очень сильно, но ему стало лучше, он почти выздоровел. Он продолжал ходить на прогулки вместе с «Рыцарями Святого Людовика», и знаете, камни у него растворились. Да, сэр, это так же верно, как и то, что вы видите меня.

— Растворились?

— Да. Вы знаете, я даже и не думала, что все так благополучно кончится. Но он все-таки был ужасно разочарован, мистер Браш. Если присмотреться внимательнее, то он выглядит ужасно разочарованным.

— Почему?

— Он недоволен тем, что его друзья, с которыми он ходил в походы, свернули с доброго пути. Вы знаете, все эти «Рыцари Святого Людовика» за два года доставили ему так много беспокойств. Они стали настоящими гангстерами. Да, сэр! Они приставали к прохожим в парке, воровали автомобили и многое другое. А большинство девушек из «Цветов Марии» стали платными партнершами в дансинге.