К новому берегу
Шрифт:
От Валки до Иванова Анна ехала в одном вагоне с Ильзой Лидум. Они познакомились и в Иванове несколько недель прожили вместе. Там они поступили работницами на текстильную фабрику, работали в одном цехе. Закаленная, привыкшая к тяжелой работе, Анна без труда справлялась теперь со своими обязанностями и часто помогала другим.
Анна за эти дни сблизилась с Ильзой. Вечером, придя домой, они подолгу рассказывали друг другу о своей жизни. Узнав про тяжелое детство и юность Анны, Ильза всей душой привязалась к девушке — дочери Антона Пацеплиса, но ни единым словом не обмолвилась о том, какую роль сыграл Пацеплис в ее собственной жизни. Ильза легко себе представила, как ей тяжело жилось
Когда они узнали о формировании Латышской дивизии, Ильза не стала отговаривать Анну, а помогла ей собраться в дорогу и проводила, как родную дочь. Каждую неделю они писали друг другу. Теперь у Анны в тылу был близкий человек, который думал о ней, беспокоился за нее.
…Военкома батальона, старшего политрука Яна Лидума, Анна встретила во дворе домика дачного типа — здесь, в сосновом бору, их было очень много.
— Вы ко мне? — спросил Лидум Анну.
— Точно так, товарищ… Лидум… — ответила Анна. Она еще плохо разбиралась в воинских знаках различия. — Я только что приехала из города Иванова. У меня к вам письмо от вашей сестры Ильзы.
— Ильза выбралась? — воскликнул Лидум с такой радостью, что у Анны стало тепло на сердце: верно, хороший человек, как он любит сестру. — Чудесно, девушка. Вы привезли мне самый лучший подарок.
Взяв письмо, он сразу же разорвал конверт и начал читать. Несколько раз, отрывая глаза от листка бумаги, он ласково поглядывал на Анну.
Ильза писала о своей эвакуации из Латвии, рассказала о жизни на новом месте и коротко, сдержанно спрашивала, известно ли Яну что-нибудь об Артуре: перед уходом из дому ей не удалось проститься с сыном, и сейчас она ничего не знает ни об Артуре, ни о Яне.
«Но я думаю, — писала Ильза, — если не оба, то по крайней мере один из вас должен быть там, где сейчас собираются сыны нашего народа. Если ты получишь это письмо, большая к тебе просьба — позаботься об этой хорошей девушке, которая передаст тебе его. Помоги ей, не давай в обиду — она действительно заслуживает внимания…»
Дочитав до конца, Ян Лидум задумался, потом обратился к Анне:
— Жаль, что не смогу порадовать Ильзу весточкой об Артуре.
— Я его тоже знала, товарищ Лидум, — сказала Анна. — Он поручился за меня в комсомол.
— Вот как? Значит, вы земляки?
— Да, я из Пурвайской волости…
— Я когда-то бывал в тех местах… в молодости. Ильза тоже. Но Артур… я думаю, беспокоиться за него еще рано. Россия очень велика, сразу-то и не найдешь друг друга. Возможно, что он отошел в Эстонию или в Ленинград, — я слышал, что там дерутся отдельные латышские части.
Лидум расспросил Анну о ее дальнейших планах. Узнав, что она уже зачислена в медсанбат, Ян понимающе кивнул ей и сказал:
— Значит, станем боевыми товарищами? Ладно, девушка, пусть будет так. Я теперь буду интересоваться вами и заходить в медсанбат, а вы тоже не стесняйтесь: если когда-нибудь понадоблюсь — не забывайте о старом Лидуме.
— Я вам очень благодарна, товарищ Лидум… Надеюсь, мне не придется надоедать вам со своими делами, сама справлюсь.
— У вас в дивизии есть знакомые или кто-нибудь из близких? — спросил Лидум.
— Кажется, нет.
— Тогда считайте меня своим родственником и впредь так и относитесь ко мне. Договорились?
— Если разрешите…
Лидум засмеялся и крепко пожал Анне руку.
— На войне нелегко, — уже серьезно сказал он. — Не забывайте нашего девиза: коммунисты умирают, но не сдаются. Что бы ни случилось — выше голову! А теперь — как с обедом? Вы, конечно, еще не обедали?
— Благодарю,
Но Лидум только улыбнулся и повел ее в домик.
— Я ведь знаю, как бывает в таких случаях. На радостях, что вас зачислили в дивизию, вы еще два дня будете забывать про еду. А без еды какой из вас солдат? Нет, нет, я не согласен с этим.
И он не успокоился до тех пор, пока Анна не пообедала вместе с ним и еще двумя политработниками батальона. Только после этого он разрешил ей вернуться в медсанбат, пообещав как-нибудь зайти посмотреть, как она устроилась.
«Какой же он чудесный человек… — думала Анна, возвращаясь в свою часть. — Думает и заботится обо всем, точно отец, хотя я ему совсем чужая».
Она еще не знала, что точно так же думали о Яне Лидуме все, кому приходилось встречаться с ним. Именно таким он и был.
2
Вместе со своими попутчиками-комсомольцами Айвар вступил на территории Эстонии в один из латышских полков рабочей гвардии и там же принял боевое крещение. Когда после отступления остатки полка были окружены гитлеровцами, рабочегвардейцы с боем прорвали окружение и соединились юго-западнее Ленинграда с частями Красной Армии, державшими здесь фронт. Айвар командовал стрелковым взводом. Несколько недель он оставался в этом районе и участвовал в боях за Ленинград, потом вместе со значительной группой латышей уехал к месту формирования Латышской стрелковой дивизии.
В обширном лагере, где на каждом шагу звучала латышская речь, Айвар наконец нашел Анну Пацеплис и Яна Лидума. Но он твердо решил не давать о себе знать, пока не покажет на поле боя своего мужества и не получит, таким образом, права открыться отцу и Анне. На Ленинградском фронте ему присвоили звание младшего лейтенанта, поэтому в Латышской дивизии Айвара назначили командиром пехотного взвода того же полка, в котором служил Ян Лидум.
Впервые Айвар увидел отца на полигоне, когда взвод проходил одно из последних упражнений в стрельбе. Сердце Айвара дрогнуло, когда к нему вместе с батальонным командиром подошел этот высокий, могучего сложения человек. Густые седые волосы выбивались из-под фуражки на загорелый лоб. У Яна были такие ясные и ласковые глаза, что Айвару, когда он увидел его, захотелось открыться отцу. В разговоре со стрелками Лидум держался очень просто и спокойно, казалось, что отец разговаривает с сыновьями. Он задал Айвару несколько вопросов по поводу учений взвода, а уходя, одобрительно похлопал его по плечу:
— Прекрасных ребят воспитали, товарищ лейтенант… Если они и на фронте будут стрелять, как сегодня, фрицам не наготовиться березовых крестов.
Айвар от смущения не нашел слов для ответа. Долго смотрел он вслед уходящему Лидуму и глубоко, взволнованно дышал.
«Вот какой он… мой отец…» — думал Айвар. А стрелки, от которых не укрылось смущение командира взвода, пытались угадать, отчего это младший лейтенант Тауринь так разволновался после разговора с военкомом батальона.
Теперь Айвар часто видел отца, все лучше узнавал его, и с каждым днем ему становилось яснее, что рядом с этим умным и самоотверженным человеком Рейнис Тауринь с душонкой жадного стяжателя был настоящий пигмей. Если этого требовало дело, Лидум был строг й непреклонен, но он никогда не давал волю гневу, никогда не был несправедлив. Весь батальон уважал и любил его, как родного отца, и сердце Айвара наполнялось радостью и гордостью. Были моменты, когда ему хотелось подойти к этому седому великану и рассказать о себе всю правду, но у Айвара все еще хватало силы молчать.