К оружию! К оружию! (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева)
Шрифт:
– Не понимаю, – пожал плечами капрал Шноббс, – почему бы нам не поступить как всегда? Пусть они поколотят друг друга, а кто проиграет, того мы и арестуем.
– Последнее время патриций крайне негативно относится к этническим беспорядкам, – уныло произнес сержант Колон. – Они его уязвляют, а он, в свою очередь, начинает уязвлять других.
Тут сержанта посетила блестящая мысль. Он даже немного приободрился.
– А что, Моркоу, нет ли у тебя какой идеи? – осведомился он, надеясь на то, что у капрала найдется какой-нибудь
И тут его посетила вторая мысль. В конце концов, Моркоу – простой деревенский парень…
– Капрал Моркоу?
– Сержант?
– Ну-ка, разберись с ситуацией.
Моркоу высунулся из-за угла и оглядел приближающиеся друг к другу праздничные шествия. Гномы и тролли уже увидели друг друга.
– Так точно, сержант, – бодро отрапортовал он. – Младшие констебли Дуббинс и Детрит – честь не отдавать! – пойдете со мной.
– Его нельзя туда пускать! – воскликнула Ангва. – Это же верная смерть!
– Паренек знает, что такое чувство долга, – заметил капрал Шноббс. Он достал из-за уха крошечный окурок дешевой сигары и чиркнул спичкой о подошву башмака.
– Не волнуйся, госпожа, – успокоил ее Колон. – Он…
– Младший констебль, – поправила его Ангва.
– Что?
– Младший констебль, – повторила она. – А никакая не госпожа. Моркоу говорит, что на службе нельзя демонстрировать свои первичные половые признаки.
– Я хотел сказать, – очень быстро произнес Колон под аккомпанемент отчаянного кашля капрала Шноббса, – что у молодого Моркоу есть такая штука. Хорькизма называется. Так вот, у него ее целая куча.
– Куча?
– Ага, куча хорькизмы.
Тряска прекратилась. К тому времени Пухлик был очень раздражен. Очень-очень раздражен.
Что-то зашелестело. Край мешковины отодвинулся, и на Пухлика уставился другой дракон.
Этот дракон также выглядел очень-очень раздраженным.
Пухлик отреагировал единственным известным ему способом.
Моркоу стоял на середине улицы, сложив на груди руки, а два новобранца за его спиной пытались следить за обеими приближающимися колоннами одновременно.
Колон считал Моркоу простоватым. Моркоу часто казался людям простоватым. Таким он и был.
Люди ошибаются лишь в одном: они считают, простоватый – это то же самое, что и глупый.
Глупым Моркоу не был. Он был прямым и честным, благожелательным и благородным во всех своих поступках. Но в Анк-Морпорке подобное поведение обычно считалось глупым, и коэффициент выживаемости у такого человека был бы не выше, чем у медузы в доменной печи, если бы не пара других факторов. Одним из них был хук правой, который научились уважать даже тролли. А вторым – неподдельная, почти сверхъестественная симпатичность Моркоу. Он прекрасно ладил даже с теми, кого арестовывал. И обладал исключительной памятью на имена.
Большую
Капрал приветственно помахал рукой приближавшимся гномам.
– Доброе утро, господин Бедролом! Доброе утро, господин Рукисила!
После чего повернулся к старшему троллю. Глухо взорвалась очередная хлопушка.
– Доброе утро, господин Боксит!
Затем Моркоу приложил ладони к губам и закричал:
– Прошу всех остановиться и выслушать меня…
Задние ряды налетели на передние, создав небольшую неразбериху, но наконец, с трудом затормозив, колонны все же остановились. Впрочем, особого выбора не было – иначе пришлось бы шагать прямиком по Моркоу.
Если у капрала и были мелкие недостатки, то крайне немного. К примеру, Моркоу, сосредоточившись на чем-то одном, никогда не обращал внимания на прочие «несущественные» детали. Вот и сейчас разговор, ведшийся шепотом у него за спиной, ускользнул от слуха Моркоу.
– …Ха! Вы устроили на нас засаду! Твоя мать была тогда еще рудой…
– Итак, господа, – произнес он спокойно и благожелательно. – Уверен, причин для воинственного поведения нет…
– …А вы? Вы первые напали на нас из засады! Мой прапрадедушка был в долине Кум, он все мне рассказал!
– …Тем более в такой прекрасный погожий денек. Поэтому я должен просить, чтобы вы, как законопослушные граждане Анк-Морпорка…
– …Да неужели? А твоего отца я киркой, киркой…
– …Отмечали свои этнические праздники тихо и мирно. Последуйте примеру моих коллег, они забыли древние разногласия…
– …Я тебе башку разобью, зловредный гном!…
– …Ради дальнейшего процветания…
– …Только попробуй, я справлюсь с тобой одной левой…
– …Нашего славного города, герб которого…
– …А если я тебе и левую руку сломаю?…
– …Они с гордостью и ответственностью носят на своем значке.
– А-а-а-аргх!
– О-о-о-ой!
До Моркоу наконец дошло, что его никто не слушает, и он, проследовав за взглядами толпы, обернулся.
Младший констебль Дуббинс висел в воздухе вверх ногами, потому что младший констебль Детрит пытался постучать им, вернее его головой в шлеме, о мостовую. Впрочем, младший констебль Дуббинс использовал это неудобное положение с максимальной для себя выгодой, поскольку, обхватив ногу младшего констебля Детрита, вознамерился вогнать зубы в лодыжку своего коллеги.
Обе враждующие колонны зачарованно наблюдали за схваткой.