К полюсу!
Шрифт:
Сброс прошел по-деловому, отлично. Координаты лагеря 88°25' северной широты, 160° восточной долготы. До полюса 176 километров.
29 мая. Вечером в палатке подолгу идут разговоры. Лаз — вход в нее — сделан из синего капрона, так легче найти его среди оранжевых стен, когда ставишь дом. Через этот рукав мы любуемся солнечным пейзажем. Иногда в окошко, обрамленное легкой колышущейся тканью, льды кажутся синими, а про солнце Рахманов сказал: «Химическое».
Пустили в ход шутку: «включи телевизор» — то есть открой синюю дверь — окно. Передача все время одна и та же: «Клуб кинопутешествий».
На последнем сбросе четверо подровняли бороды и стали сразу какими-то приглаженными и прилизанными. Я попросил ребят с СП-24 прислать тазик. Его привязали к грузовому контейнеру. При падении белый эмалированный красавец погнулся, но все-таки я помыл голову и был очень доволен. Запросил Снегирева скорее в шутку, чем всерьез, можно ли в канун достижения Северного полюса побриться, ответ пришел неожиданно официальный со строгими словами: «Указаний на этот счет у меня нет». Затем нам была передана просьба председателя штаба, главного редактора «Комсомольской правды» В. Н. Ганичева — бороды оставить «хотя бы до СП-24, где планируется первая пресс-конференция».
19 мая получили письмо от Снегирева. Думаю, что правильно назвать его не просто личным письмом, а человеческим документом. Вот его начало:
«Скоро встретимся, и меня в этой связи переполняют два чувства: желание наконец увидеть вас, убедиться, что с вами все в порядке, что вы действительно победили эти страшные 1500 километров, и второе — сожаление, что скоро кончится удивительное время, отойдет в прошлое часть жизни, может быть, самая яркая. Да, трудно. Очень трудно. Порой просто невыносимо. Но лучше так, чем обыкновенно. Эти бессонные, полные тревог и проблем сутки, недели, месяцы будут лучшими в жизни. Не только в вашей жизни, но и в моей. Теперь это ясно, как никогда».
20 мая вынудили Давыдова провести физиологическую пробу. Юра предложил, Вадик отказался, Леденев и я поддержали научного руководителя. Известна формула — не делать лишнего, она объясняется ленью или пассивностью, но часто трактуется и как некий принцип самосохранения. Я думаю, что истинное самосохранение (сохранение личности) в ином: если можно, то сделать больше, заставить себя не сидеть, а стоять, не отдыхать, а работать, делать то, чего делать не хочется. Таков, кстати, не щадящий себя Леденев. Как хорошо, что сейчас Юра, он и я едины. Наша взаимная поддержка ценна не только своим результатом, она имеет сама по себе большое значение для нас троих.
Двадцатого провели и другую пробу — стоматологическую. Всем семерым Вадим смазал десны йодом, затем мы широко пораскрывали рты, и Рахманов крупным планом сфотографировал на цветную пленку зубы и очень страшные, черные от йода, десны. Вадим что-то измерял и записывал.
Наше путешествие заканчивается. Но каким будет финиш? Ситуация осложнилась. 20 мая исчезло солнце. Обычно белая мгла являлась ночами, утром выглянешь из палатки: молоко, а ведь накануне вечером и небо синело, и белые поля под солнцем золотились, и изломы льдин ярко поблескивали. На этот раз — во второй день отдыха после четвертого сброса — приход белой мглы мы наблюдали во всех подробностях. Сперва на небо словно легла мелкая сетка, и солнце стало матовым. Затем туману прибавилось. В какой части неба плывет солнце, теперь
Двадцать первого Вадим поднял всех рано, но из лагеря мы не вышли. Некуда было идти.
Двадцать второго пошли. На первом переходе у троих судорога стянула икры. Место лагеря еще виднелось, и ноги не разошлись, когда возник канал, покрытый живой кашей. Подо мной льдины неожиданно разъехались, и, чтобы не ухнуть в воду, я упал на северный берег, лицом ударился о твердые ледяные кристаллы и тут же схватился за глаз. Щека была разрезана, глаз подбит. Гулять мне теперь по полюсу с синяками и ссадинами.
На обед остановились в обычное время — 12.25 и, взяв солнце (определив его высоту), посчитали широту — 88°28'. Три мили прошли за 155 минут движения, и это неплохо, а главное, солнышко порадовало, правда, чувствовалось, что мы прощаемся с ним надолго.
После обеда сделали еще четыре перехода.
День был прожит в борьбе со льдами: боль в ногах, неудачное падение, разбитое лицо — все ожесточало. Но чувствовались силы, все-таки мы были хозяевами положения.
В 18.15 у Рахманова сломалась лыжа — первая поломка за 1300 километров. Лопнул слой под грузовой площадкой. Остановились, и Леденев поставил крепление на одну из двух запасных лыж, которые мы тянули за собой на веревочке. Сломанную починили, и она стала запасной. Ремонт занял 30 минут. В 19.50 остановились перед поясом торосов — побоялись на ночь глядя лезть в них.
23 мая прошло в напряженных трудах. Пасмурным теплым утром провели обязательные эксперименты со связью и сигнальными средствами. Удивлялись обилию молодых льдов. После обеда вышли на пятачок пака. Точно египетские пирамиды, стояли на нем старые серые оплывшие торосы. Толстому льду обрадовались, как будто ступили на землю.
Из вечернего лагеря передали в Москву свои приблизительные координаты: 88°41' северной широты и 160° восточной долготы. За два дня продвинулись всего на 16 минут.
Следующий день ничего нового не принес. Снова однолетние льды. На редкость трудные и травмоопасные торосы. Как выразился Рахманов, «сплошное лазание и по вертикали и по горизонтали». В начале десятого перехода Давыдов переломил лыжу. Дерево внутри оказалось совершенно мокрым. Кончаются ресурсы у наших помощниц. Целую запасную лыжу отдали Давыдову.
Координаты по счислению 88°51' северной широты, 160° восточной долготы.
Утром 25 мая проснулся от грохота. Дежурный Шишкарев перевернул кастрюлю с кашей. «Свари снова», — сказал я ему сочувственно. Юра передавал корреспонденцию в «Правду». Ровно на час запоздали с подъемом, но зато выспались; в 6.30 Василий разбудил нас, а в 8.10 уже надели рюкзаки.
В 10 часов посветлело, облака поредели, мы увидели клочок синего неба. Перед обедом шли целую ходку по ровному полю пака, я был впереди и, по-моему, темп задал отличный. Обедали среди холмов на круглом пятне серого льда. В ту часть неба, где должно быть солнце, нацелили теодолит. Напрасно — густая мгла нахлынула снова. Ветер юго-западный. Температура всего -9°.
С 22.00 до 23.00 слушали передачу Всесоюзного радио «Голоса родных». В штаб сообщили координаты; 89°4' северной широты и 160° восточной долготы.