К повороту стоять!
Шрифт:
– Вот и славно, Сергей Ильич!
– Артиллерист придвинулся поближе, перекрикивая завывания ветра. – Англичане не смогут из-за качки метко стрелять, даст Бог, проскочим как-нибудь…
– Так и нам будет не легче!
– возразил Сережа. – Ежели волна разгуляется – мы и ползти-то будем еле-еле, узла четыре, от силы!
– Ничего, потихоньку-полегоньку, проползем! – жизнерадостно отозвался собеседник.
– А что палить не будем - не беда! Прижмемся к островам, англичане на мелководье не сунутся. А на средних дистанциях, да при на такой волне – какая стрельба? В белый свет, как в копеечку. А нам того и надо, лишь бы к Свеаборгу пройти!
– Ваши слова,
– Не пора ли вам проверить, как дела в подбашенном, на подаче? Не ровен час, наткнемся на охранение…
Мичман браво отозвался «Слушшш!», попытался щелкнуть каблуками, оскользнулся на мокром палубном настиле, густо покраснел, и горохом ссыпался вниз, в башню.
А ведь он всего на год младше… помнится, в кадетах, в общем классе этот малый изрядно отличился, когда рота устроила «бенефис» проворовавшемуся кухонному эконому. А когда Сережа выпускался, этот самый мичманец - тогда гардемарин первого специального класса, - стоял среди правофланговых. Да уж, детинушка - ростом Господь не обидел, как и жизнерадостностью. Неужели прошлой весной он, лейтенант Казанков, был таким же наивным и восторженным?»
Под гафелем идущего впереди судна замелькали флажки.
– С «Чародейки» пишут, - отрапортовал сигнальный кондуктор, - приготовиться к повороту «Все вдруг», право три!"
– Ответь «Ясно вижу» - скомандовал Сережа. – На штурвале – к повороту стоять!
Сигнальщик уже набирал из своего шкафчика флажки – репетовать сигнал на «Перун», идущий третьим мателотом. Вице-адмирал Брюммер скомандовал перестроение из походного ордера в боевой - две колонны, уступом. Первая, «адмиралы», ближе к берегу и впереди, мониторы - сзади и мористее.
Новая гирлянда флажков, отчаянно затрепетала на балтийском ветру.
– С «Чародейки» пишут – «Поворот все вдруг!»
– Штурвальные, три румба право! – эхом отозвался Сережа.
Нос «Стрельца» покатился вправо; другие мониторы повторили его маневр.
Еще сигналы; снова телеграфная дробь рапортов и команд:
– С "Чародейки" пишут...
– Изготовиться к повороту ...
– Штурвальные, ворочай три лево! Прежний курс!
Коордонат выполнен безупречно, и теперь мониторы идут на два с половиной кабельтовых мористее колонны башенных фрегатов. Очередной шквал скрыл в пелене дождя их громоздкие, приземистые силуэты, и даже с такого расстояния угадываются лишь верхушки мачт да дым, валящий из труб. В кочегарках сейчас форменная преисподняя – пар надо держать на предельной марке, чтобы в любой момент дать «фулл спид». Увы, девять с половиной узлов, которые способны выдать машины «Чародейки» и «Русалки», лучших ходоков бригады, смотрятся неважно на фоне эскадренных двенадцати узлов англичан.
На мачте «Адмирала Грейга» снова замелькали флажки. Левая колонна сбавила ход, дожидаясь, чтобы головная «Чародейка» поравнялась с четвертым в колонне «Лазаревым». Такое построение не помешает стрельбе левой колонны, зато неприятельскому разведчику труднее будет пересчитать и опознать корабли в строю. А в том, что такой разведчик вот-вот появится, сомневаться не приходится.
Сережа припомнил донесение со «Стрельны». Британцы встали перед фортами Свеаборга, почти в точности повторяя построение 1855-го года. Правда, дистанции на этот раз куда больше - следствие
– К зюйду пять дым!
Сережа повернулся, вскидывая бинокль. Так и есть – в просвете между шквалами мелькают жидкие клубы дыма и две наклоненные назад мачты. Под гафелем полощется на балтийском ветру «Юнион Джек». А вот и разведчик…
– Сигналец, пиши на «Чародейку» - «Авизо неприятеля, шесть к зюйду, дистанция девять кабельтовых!
– Слушш, вашбродь!
– Боевая тревога!
По монитору раскатились частые удары рынды – « К бою, к бою, к бою!»
Кожаная пробка, затыкавшая амбушюр медной переговорной трубы, повисла, раскачиваясь на цепочке:
– Орудия к бою! Башню довернуть пять влево!
Из амбразур высунулись по пояс ловкие фигурки. Рывок, заглушки долой, и пропахшая порохом тьма, притаившаяся в жерлах, готова вырваться на волю.
В трубке зашуршало:
– Орудия к стрельбе изготовлены!
Многотонная громада башни дрогнула, поддала в ступни, поднимаясь на рычагах, и со скрежетом поворотилась, нащупывая кургузыми стволами скрывшийся за дождевым занавесом авизо.
«Посмейте только погибнуть! Я никогда вам этого не прощу…»
Он хотел написать ответ, хотя понимал, что отправить его уже никак не успеет. Разве что из Свеаборга – уже после всего. Он даже извлек для этого из тощего бювара чистый лист, но тут явился вестовой - командира срочно требовали на мостик. Лист так и лежит на столе, в крошечной, не просторнее платяного шкафа, каюте…
«Все, время вышло. Что сделано, то сделано, а что не успел – уже поздно что-то менять. Теперь – только драться.»
– Сигналец, пиши – «К бою готов!»
X.«Тараньте все серое!»
Бу-бумм!
Бу-бумм!
Клубы белого, остро воняющего селитрой дыма, вырвались из каземата правого борта. Броненосец вздрогнул всеми своими девятью с лишним тысячами тонн водоизмещения. «Пенелоп» отозвался на басовый рык флагмана рассыпчатым стаккато: четыре восьмидюймовки в бортовом залпе - не слишком убедительно по сравнению с десятидюймовыми монстрами в казематах «Геркулеса».