К строевой - годен!
Шрифт:
– Долларов восемьдесят.
– Ни хрена себе! Жаль, что у нас с тобой размеры не совпадают. А то б махнулись.
Фрол бросил взгляд на начищенные кирзовые сапоги.
– А я послал командира взвода.
– Ты тоже на губе?
– Тоже! – поморщился солдат. – Шакалы.
– Кто?
– Офицерье! Житья не дают, суки. Молоденький шакаленок завалил в казарму в три ночи. Мол, я духов качаю. Качаю духов, ну и что? Остальные ж спят. В общем, этот урод мне и говорит: «Еще раз – и в дисбат». Ка-азел.
Появился сержант.
– Валетов,
– Витек, ты чего? Тут еще полно!
– Капитан приказал.
– И что! – заорал авторитет. – Я, по-твоему, сам должен?
– Должен, – набычился сержант.
– Ладно, Витек, но ты не прав.
Фрола увели от нестабильного авторитета. Ввели в камеру, но не в родную.
Глава 4
АЛЕКСЕЙ
Алексей Дмитриевич Простаков отлепил лоб от окна плавно бегущего вдаль поезда.
Кто бы мог подумать, что по возвращении с охоты его ждет отвратительнейшая новость. Пришла повестка из райвоенкомата. Он не хотел служить. Но и отлынивать от службы в роду у них считалось делом грязным.
Тут еще этот генерал, как уж его там, Серпухов. Придурок, на охоту с гранатами и пулеметом... С головой не дружит. Похоже, на самом деле у него там в черепе осколок.
– Я все устрою.
Посмотрим. Впрочем, на связи заезжего охотника Леха не очень-то и надеялся. Больше на себя рассчитывал.
Генерал еще спрашивал, где он служить хочет.
Призывник тогда пожал могучими плечами и опрокинул одиннадцатую вслед за десятой.
– Ничего-ничего, – махал рукой захмелевший Серпухов. – Найду тебе местечко. Хороший ты охотник, Леха.
Дед Федот приплелся на проводы, старый хрыч. Нагадал на тетеревиных мослах, что он вернется обратно обязательно.
Потом стал петь на северный манер, как мучает парня тоска в далекой армии, будто армия страна какая. Тоска, соответственно, по девушке. И девушку, ждущую любимого, тоже мучает та же тоска. В общем, он достал, но все дослушали.
Даша, девушка его, сидела румяная, глаза в пол. Еще бы, она наконец дозрела, и Леха через день после охоты сделал самое большое мужское дело в жизни. В его комнатке, на здоровенной кровати, тихим вечерочком. Видать, повестка резвости ему прибавила, а с нее немного гонор сшибла.
Теперь только и останется вспоминать те мгновения всю долбаную службу. Но, говорят, можно сходить в отпуск на восемнадцать дней. Вот тогда он с Дашей ознакомится по полной программе. Разглядит и запомнит в деталях формы и поверхность. И никакой охоты!
– Может, по пиву? – Маленький и шустрый Гена из соседнего села хлопнул здоровяка по плечу.
Генка близко жил от Лехи, всего пятьдесят километров. Друг друга пацаны не знали, познакомились лишь в областном военкомате.
Генка худенький, кость тонкая, только кисти рук непропорционально большие. Пальцы сильные, рукопожатие крепкое. Охотник, как и Леха. Зато восемь классов закончил. Сам.
А
Сынок в одиннадцать лет заявил им, что они без образования живут и он проживет. Вот она, тайга, умеешь стрелять – прокормишься.
– Давай пить, – вяло согласился Простаков. Генке нужны были деньги, и он их получил.
– Я мигом, в вагон-ресторан и обратно.
– Ладно, только смотри, чтоб заика чего не почуял.
Прапорщик Маслоедов вез в часть восемь призывников. Посадив салаг в поезд, он каждое утро пересчитывал, все ли на месте, после отключался на одной из верхних полок.
– Про-про-простаков, – говорил он каждый раз после поверки, глядя большими голубыми глазами в окно, – ба-ба-баба есть?
– Девушка, – отвечал Леха, затем поправлялся: – Женщина.
Маслоедов медленно почесывал бок, смотрел в бескрайнее небо и по-житейски подводил итог:
– Зна-зна-значит, баба.
Одна и та же церемония повторялась раз за разом. Ехать до места неделю. Леха сделал далеко не утешительный вывод: прапорщик не только заика словесный, но еще и мысленный. Придется отвечать ему каждое утро одними и теми же фразами, надо ждать, пока дойдет.
Маслоедов спал, а все призывники, собравшись между двух перегородок плацкарты, пропивали последнее. Лехе денег не жалко, старший брат посоветовал ему все спустить в поезде.
Он тогда спросил – почему? Братан хитро улыбнулся и пообещал, что Леха непременно сам все узнает. Неужели так сложно объяснить?
Генка потянул Леху за рукав свитера.
– Расскажи, как ты в район ездил.
– Опять? – Здоровяку не хотелось ворочать языком, но общественность настояла, и пришлось вновь вспоминать все, что с ним приключилось.
– Медкомиссию я прошел быстро, – Леха поставил бутылку на стол и утер рот. – Они там на меня поглядели, сказали: годен. Только я до сих пор не пойму, зачем мужик в очках просил меня член показать. Эка невидаль. Ну, показал. Очки у него с носа упали, а я одеваться пошел. Надоели они мне. То глаза закрывай, то разбери, что они там шепотом говорят. Одна тетка стала картинки показывать цветные. Говорит: «Что видишь?» Я пригляделся. Как зверье в лесу маскируется, так там цифры написаны. Все в кружочках. Думали, не прочитаю. Дураки, я ж охотник.
Потом военком сказал, что я буду снайпером. Тупой он какой-то, а еще военный. Я ж и так снайпер. Зачем мне им по второму разу становиться?
В общем, ушел я от них в полдень. До автобуса, что домой возит, оставалось три часа. Делать нечего, а деньги есть, – Леха отхлебнул из бутылки и посмотрел на этикетку. – Вот пошел взял такое же, кажется. Сел на лавочку, сижу, пью. Солнышко, ветерок небольшой, на улице тогда было около двадцати, морозно чуть. Сидеть не очень. Все ж поддувает.
Здесь слушатели с пониманием закивали головами.