К тебе
Шрифт:
— Ты себя странно ведёшь, — заметила она.
— Разве? — спросил я, усевшись и поставив ногу на скамейку, чтобы завязать шнурки.
— Как гостиница?
— Хорошо, — я улыбнулся, думая о Дарби.
— Угу!
— Что?
— У тебя опять этот вид.
— Какой вид? — раздражённо спросил я.
— Мечтательный вид, с которым ты отмазываешься от второго свидания, используя в качестве аргумента свою вымышленную будущую жену.
— Она не вымышленная, — сказал я, поднявшись на ноги и ткнув в Наоми пальцем. — Она реальна. Нет никакого смысла во втором свидании, если она не «та самая».
— Признай
— Это не правда. Я очень преданный. Но только «той самой».
— Нет никакой «той самой».
— Есть. И… ладно, не говори ребятам, а то они меня задразнят до смерти.
— О чём это ты?
— Та женщина, которая работает в гостинице. В ней что-то есть.
— Серьёзно? — Наоми не скрывала своего удивления. — Думаешь, ты наконец встретил её? Это… — она неопределённо махнула руками. — …олицетворение совершенства?
— Я никогда не говорил, что она совершенна. Я говорил, что она само совершенство для меня.
Наоми открыла тяжелую металлическую дверь, ведущую в коридор.
— Надеюсь, ты прав. Иначе нам придётся выслушивать твоё нытье следующие десять лет.
Встретившись с остальными членами команды в коридоре, мы прошли в пункт управления. Сандерс ждал нас у входа с недовольной миной, которая, похоже, никогда не сходила с его лица. Как и предполагалось, пункт управления был огромным помещением с телевизионными мониторами, компьютерами и гигантским экраном на стене. Большая часть оборудования казалось столь же древней, как и я, если не старше. Осмотревшись, моя команда уставилась вперёд на мониторы. Я гордился тем, что они не глазели на всё, подобно туристам, которых, словно скот, торопливо гоняли туда-сюда в прошлую пятницу. Весь отряд был серьёзен, смотрясь нереально круто в комнате, полной армейских летунов.
— Уверен, что вы видели мониторы раньше, — сказал Сандерс. — Или всё, чему учат в морской пехоте, это как стрелять из пистолета и правильно плеваться?
У Мартинеза дёрнулся глаз. Я сделал шаг вперёд, чтобы приструнить своих ребят и спасти Сандерса от почти неминуемой смерти.
— Уверен, мы справимся, Сандерс. Просто покажи нам всё, как обычно. Мы постараемся не отставать.
Сандерс рассмеялся и отвернулся. Мартинез шагнул вперёд, но Китч его остановил.
— Эти отслеживают вход. Тут наружный обзор северной части; там юг, восток и запад. Затем идут внутренние помещения: Альфа, Браво, Чарли, Дельта, — объяснял Сандерс, указывая на разные мониторы. — Это Догерти, Хаскинс и Лев. Они отвечают за данную зону — в том числе мониторы, и пожарные датчики, а также датчики землетрясения, радиации и взрыва. Весь объект расположен на огромных пружинах. Они и за ними следят тоже. Так что, иными словами, эти ребята являются хранителями этого места.
— Пружины, — повторила Наоми, веселясь. — Вы серьёзно про эту хрень?
Сандерс скрестил руки на груди и навис над Наоми. Она смерила его одним из своих фирменных убийственных взглядов, и он отступил.
Операторы были сосредоточены на отслеживании пожара, переключаясь с данных о внешнем тепловом излучении на данные внутренних температурных показателей.
— Зачем вы отслеживаете пожар, который находится как минимум в часе езды на запад, особенно учитывая, что это место
— Такова процедура. Нам ни к чему, чтобы огонь подобрался слишком близко. Иначе придётся отгонять вертолёты с репортёрами и людей, снующих по округе. Для объекта строжайшей секретности это не очень хорошо.
— Оооо, я чувствую себя таким особенным, — промурлыкал Мартинез.
— Отставить, Мартинез, — одёрнул его Китч.
— Запомнили, или подписать мониторы маркером? — спросил Сандерс.
— Запомнили, — отозвался я.
— Отлично, так как настало время жрачки, — Сандерс покрутил указательным пальцем, торопя нас на выход. — ППП в ту сторону.
Мартинез со Слоаном с трудом сдерживали смех. Сандерс, наверное, всю жизнь ждал этого момента, и наконец ему представился шанс подколоть морпехов, повидавших вражеский огонь. Холл жрачки, котлопункт, столовая или пункт питания вместо «ППП» — пункта приёма пищи — звучало куда более подходяще. Сандерс из кожи вон лез, чтобы вписаться в компанию больших ребят.
— Он не виноват, — полушёпотом заметил я. — Нас так просто не удивить.
— Уверена, что его бабуля считает его воином, — сказал Слоан.
Ребятам стало ещё сложнее удержаться от смеха, даже Харбингер едва держался.
— Ладно, хватит, — сказал он, прочистив горло. — Давайте постараемся, чтобы нас не уволили в первый же день.
Еда была приличнее, чем во всех прочих местах, где мы были. В буфете предлагали любые блюда от экологически чистых стейков и салата из креветок до ахи-поке и сэндвича с котлетой, что бы это ни значило.
Слоан навалил на свой квадратный поднос самую высокую гору еды. Синяя пластмасса подноса напоминала о пятидесятых годах, как и всё помещение в целом. В этом комплексе ничего не обновляли уже шестьдесят лет. Этого и не требовалось. Его строили так, чтобы пережить последствия ядерного удара, а на это требовался срок, что вдвое превышал продолжительность человеческой жизни.
Все притихли, спешно набивая рты, привыкнув к тому, что приём пищи занимал строго лимитированное время, прежде чем отряд поднимали по тревоге, когда начинался обстрел. Привычка пригодилась, так как Бьянка уже ждала нас в дверях с клипбордом в руках, с нетерпением ожидая, когда мы её заметим.
Слоан нахмурился, жуя. В уголке его рта виднелся майонез.
— У вас нет чувства, что нам тут не рады? Или мне это просто кажется?
— Ага, — согласилась Наоми. — Никто не расстелил нам приветственный ковёр. Бьянка говорила, что они нервничают из-за Трекса. Но, думаю, дело в том, что мы чужаки.
— Я чувствовал себя более желанным гостем в Иракской деревушке, чем здесь, — признался Мартинез.
— Хватит, — сказал я. — Соберитесь. Не показывайте им, что они правы. Мы сталкивались с вещами и похуже. Хватит зацикливаться на этом, пора действовать.
Команда встала из-за стола, вновь обретя уверенность. Всё, что потребовалось, чтобы их приободрить после долгого утра, наполненного вводными инструкциями, на которые не стоило обрекать ни одного военного, — это обед и мотивационная речь. Солдат способен вынести физическое, эмоциональное и моральное истощение. Но выслушивать многочасовой бубнёж, посвящённый правилам, регламентам и техническим руководствам — это чересчур.