К тебе

Макгвайр Джейми

— Они в порядке и направляются обратно.

— Слава богу, — выдохнула я, рухнув Трексу на грудь.

— Слава вертолётному десанту. Они обнаружили их бредущими в лагерь. Рации были повреждены.

Я снова села и посмотрела Трексу в глаза.

— Как ты можешь, услышав, что пожарные выжили, не думать о том, что Бог имеет к этому отношение?

Трекс замялся.

— Скажи мне, — настаивала я.

— Не хочу, чтобы это послужило поводом для ссоры между нами.

— Я хочу понять тебя.

Трекс задержал дыхание, раздумывая над тем, стоит ли отвечать.

— Если

бы они не выжили, ты стала бы винить в этом бога?

— Винить Его? Нет.

— Разве это не его вина, что их группа оказалась отрезанной от остальных?

— Разумеется, нет.

— Тогда с какой стати приписывать ему их спасение? Если бы они погибли, ты бы помолилась за них и их семьи. Это всё стало бы частью божьего замысла, так?

— Так, — тут же подтвердила я.

— Я не могу поклоняться богу, который уготовил хорошим людям гибель. В замысел которого входит рак у детей. Или цунами, или педофилы. Как по мне, так это хреновый замысел.

— Нам этого понять не дано.

— А мне дано, — ответил он, коснувшись моего живота. — Мой замысел для этого ребёнка исходит из того, что он будет здоровым и проживёт долгую счастливую жизнь. Я постараюсь обучить этого ребёнка всему, что ему или ей потребуется знать, вместо того, чтобы наградить ребёнка раком, дабы доказать свою правоту. Будь этот ребёнок болен и будь у меня возможность его или её исцелить, я бы так и сделал. Если бы в моём доме оказался педофил, пристающий к ребёнку, я бы его остановил. А ты?

— Разумеется, — скривилась я.

— Значит, мы уже более нравственны, чем твой бог.

— Не говори так, — нахмурилась я.

Он опустил голову на подушку.

— Видишь? Я не могу одержать верх в этом споре. Я объясняю свои убеждения, а ты обвиняешь меня в том, что я рушу твои. Меня устраивает, что у тебя есть свои убеждения. Нам не обязательно обсуждать мои.

— Нет у тебя никаких убеждений.

— Это не так. Я верю в науку. Я верю в любовь и равенство. Верю в то, чтобы не делать зла, но уметь постоять за себя. Я верю в то, что могу помогать тем, кому в силах помочь, и что могу не вредить тем, кому я помочь не в силах. Я верю в долг, самоотверженность и верность.

— Это хорошие вещи, — заметила я.

— Я хочу, чтобы у тебя было то, во что ты веришь. Я не стану хуже к тебе относиться из-за этого, ведь я хочу, чтобы ты так же относилась ко мне и моим убеждениям.

— Ладно, — ответила я и кивнула, прижавшись к его груди.

— Ладно? — удивился он.

Я прижалась губами к его коже, чуть продлив поцелуй, и засмеялась.

— Мало нам с тобой проблем… теперь я ещё и в атеиста влюбилась.

Он замер. Пару секунд даже не дышал.

— Ты любишь меня?

Я села, глядя ему в глаза. Я была слишком труслива, чтобы сказать что-то ещё, так что я просто кивнула.

Сев, он обхватил моё лицо руками и прижался губами к моим губам. Я положила свои руки поверх его, позволив себе почувствовать эмоцию, которую он пытался передать мне своим поцелуем. Понимание, только что проявленное мной, требовалось ему задолго до нашего знакомства,

от кого-то другого. Он ничего не сказал, но я чувствовала его облегчение, когда он откинулся на матрас и обнял меня.

— Спасибо, — прошептал он, напряжение покинуло его тело.

Глава 20

Трекс

Двусторонний скотч был идеальным решением, чтобы закрепить нарисованный Дарби плакат с изображением камина. Установив его, я отполз назад, усевшись на пол рядом с Дарби в ногах кровати. Она протянула мне чашку горячего какао.

— Идеально, — сказала она, коснувшись едва заметной округлости на животе, выпирающей под футболкой, которая была ей велика и которую она использовала в качестве ночнушки. Дарби касалась живота каждый раз, когда думала о Горошинке, что случалось довольно часто.

— Тебе идёт. Оставь себе, — сказал я, имея в виду футболку. Стоило мне решить, что краше она выглядеть уже не может, как Дарби начала носить мои футболки. Её загорелые голые ноги виднелись из-под серой в крапинку футболки с надписью «ФБР», отлично сидящей на её растущем животе.

— Спасибо, наверное, я так и сделаю. И спасибо, что захватил скотч по дороге домой. И за принадлежности для рисования для меня.

— Лучший бойфренд на свете?

— Вообще-то, да, — кивнула Дарби в ответ, отпив какао из чашки.

Я улыбнулся. Дарби отлично умела скрытничать и не позволяла себе терять контроль над ситуацией, но чем холоднее становилось за окном, тем с большей теплотой она принимала идею о нас. Она всё ещё не разрешила мне сопровождать её к врачу, зато она позволила мне отвезти её в клинику, где мы оба наконец смогли сдать анализы на инфекции. Чем больше терпения я проявлял, тем больше она доверяла мне.

Пожар рядом с Колорадо-Спрингс удалось взять под контроль девять недель назад. Шлейф дыма, прочно обосновавшийся на линии горизонта этим летом, рассеялся. Туман в небе, скрывающий горы, исчез. Пепел и запах гари тоже исчезли — на смену им пришёл едва заметный промозглый ветерок. Дарби много говорила о пожелтевших листьях, снеге и поездке в горы, пока я слушал её с чашкой в руках. Я наслаждался теми часами, что мы проводили вместе с того момента, как я возвращался с работы и до начала её смены в десять сорок пять. К пятнице я чувствовал себя измотанным, но растущий ребёнок давал нам обоим отличный предлог, чтобы как следует выспаться на выходных.

— Итак… — сказала Дарби, откинувшись назад и глядя в потолок. — Мне скоро к врачу. Очередной ультразвук. Я смогу узнать, является ли Горошинка девочкой или мальчиком. Не уверена, хочу ли знать. А ты? Ты хочешь знать?

— Ещё как! Я хочу знать.

Она засмеялась, но улыбка сразу же померкла. Я забеспокоился, что ляпнул что-то не то, но она продолжила.

— Ты всё ещё… типа… хочешь пойти со мной?

— Ты что, сомневаешься?

Дарби уставилась на нарисованный камин.

— Тебе ведь придётся отпроситься с работы, так что если ты не можешь…