К теплым морям. Том первый
Шрифт:
– Курва мать, а вы-то сами кто?!
– поинтересовался Гарольд.
– Или вы не потомки иммигрантов?
– По крайней мере мы в курсе, что пастухи были на юге. Тут логичней смотрелась бы меховая шапка и винтовка траппера. Этот Петр - просто сраный клоун. Ты сам сказал, что тут все потомки иммигрантов. Хули тогда стесняться этого и строить из себя неизвестно что?
– А вот тут я с тобой согласен. Этот сраный клоун знать нас не хотел. Косил под местного, говорил как местный, работал на местных. А как прижало — сразу вспомнил про то, что он кшездец, и приполз за помощью.
– Как, кстати, он сумел сбежать от ребят Мако?
– Аменцы обожают две вещи — деньги и шоу. Даже
– Ему ноги в цемент закатали?
– Найдете Петра — он вам всё расскажет. С ним у них тоже вышла накладка и он съебался. Сперва хотел Мако грохнуть. Но я сказал что не собираюсь его прикрывать в этом блудняке. Я в рот ебал воевать из-за этого кретина. Тем более что шансов там — ухо от селедки. Мако был отличный стрелок, а Карпентер — вообще один из лучших, о которых я слышал. А этот придурок в то ли Боба, то ли Роба по кличке «Тазик», к которому у него были какие-то счеты, палил из двух револьверов практически в упор и попал всего раз. Тазику этого хватило, но сам факт. В остальных случаях было не лучше.
– Слышал об этом. Кажется они его доставали, когда он работал на Мако?
– Смешнее. Петр решил сменить сторону и из мафиозного бухгалтера заделаться борцом с преступностью.
– Тут че?
– развел руками Деккер, - Все с ума посходили, пока я отсутствовал?
– Не исключено. В общем, если ты меня вежливо попросишь то я скажу где его можно найти.
– Вежливо?..
Лицо Деккера отобразило сложную гамму чувств. Он вопросительно покосился на Инспектора который, покачав головой, подтвердил что да — надо вежливо. Гарольд с предвкушением откинулся назад и приготовился слушать.
– Мистер Гарольд… Я буду очень вам признателен если вы окажете нам посильную помощь и укажете где скрывается Петр Загребжемский.
– Курва! Совсем другой человек! Ладно — это было очень вежливо. Отель «Роукдрайв» номер четыреста четыре. Только осторожнее — он вооружен до зубов.
...
Отель «Роукдрайв» принадлежал к тому мистическому сорту зданий которые «видели и лучшие времена» с момента постройки. В смысле — никто не помнил тот момент когда здание было «с иголочки». Казалось что его сразу так и построили с забитой канализацией, сквозняками и облупившейся штукатуркой. Причина его постройки была не менее загадочной: вряд ли кто-то решил бы построить целый отель для заложивших свое жилье неудачников, шлюх и мелких жуликов.
Хотя, в здешних коридорах можно было встретить и солидных респектабельных джентльменов, которые, пряча лица в поднятых воротниках дорогих пальто снимали почасовые номера для себя и своих подозрительно молодых спутниц, чтобы «передохнуть перед поездом».
Управляющий отелем, как и его заведение, «знал лучшие времена» сколько его помнили окружающие, и отличался от постояльцев только замусоленным огрызком карандаша за ухом, которым он добросовестно записывал в журнал взятые «с потолка» имена и фамилии. Он с пониманием относился и к молодым спутницам солидных джентльменов, и к бесконечным, «друзьям» снимавших у него номера девушек, и к задолженностям остальных постояльцев. К Деккеру и Вуковичу он тоже отнеся с пониманием, и не стал задавать вопросов по какому делу они сюда заявились.
Поднявшись по лестнице, детективы осторожно постучали в дверь. Им никто не ответил, но по скрипу рассохшихся полов,
– Откройте. Полиция!
Услышав характерный щелчок, Деккер и Вукович шарахнулись в стороны. Два выстрела пробили хлипкую дверь, засыпав коридор щепками.
– Проклятье!
– Нас предупредили, что он вооружен!
Деккер, кивнув, достал оружие и растерянно посмотрел на напарника, потом на дверь. Вукович знаками показал что Загребжемского любой ценой надо взять живым. Грохнуло еще два выстрела. Зачем Петр решетил ни в чем ни повинную дверь было загадкой, но делал он это явно в «пастушьем» стиле: стреляя сразу из двух револьверов. Снова проявив недюжинный талант в пантомиме, Вукович дал понять, что стрелка надо спровоцировать опустошить барабаны и взять на перезарядке.
– Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда говно собачье, решил ко мне лезть? Ты, засранец вонючий, мать твою, а?
– спрятавшись подальше заорал Деккер,- Иди сюда, попробуй меня трахнуть, я тебя сам трахну ублюдок, рукоблуд чертов, будь ты проклят, иди идиот, трахать тебя и всю семью, говно собачье, жлоб вонючий, дерьмо, сука, падла, иди сюда, мерзавец, негодяй, гад, иди сюда ты - говно, ЖОПА!
Вукович удивленно уставился на него, однако эта странная брань возымела эффект. Загребжемский принялся палить в дверь и стены что-то громко и, скорее всего, нецензурно крича.
– Вы его разозлили…
– Я старался. Говорил что на язык просилось. Не люблю, когда в меня стреляют...Так! Кажется револьверы все.
– Стойте!
– Вукович предостерегающе поднял руку, - Насколько я могу судить по фильмам, у него еще должен быть такой маленький пистолетик…
Словно подтверждая его слова в стены впились еще две пули небольшого калибра.
– Ну всё, уёбок!..
– Деккер вскинул револьвер и приготовился выбивать дверь: - Сейчас я тебя…
Грохнул выстрел больше похожий по звуку на пушку чем на ручное оружие. В двери и противоположной стене образовались дыры с кулак размером. Инстинктивно пригнувшийся Вукович выпрямился и тревожно окликнул Деккера, скрывшегося за облаком выброшенной в воздух пыли.
– Вы в порядке? Персиваль?!!
– Что. Это. Было..?
Деккер так и стоял с поднятой для удара ногой и выпученными глазами, присыпанный щепой, клочьями обоев и побелкой. Из соседних номеров выглядывали перепуганные лица.
– Все в порядке, господа, мы из полиции.
Вукович успокоил общественность, помог Деккеру снова встать на обе ноги и аккуратно прислушался к происходящему в номере Загребжемского. Оттуда доносились приглушенные стоны и проклятья. Толкнув дверь, державшуюся после всего случившегося на честном слове он вошел внутрь. Петр корчился на полу держась за разбитое лицо. Возле него на полу валялось два кольта, маленький карманный пистолетик и, чуть дальше, огромный револьвер. Подняв его Вукович осмотрел монструозное оружие и передал его еще находящемуся в прострации Деккеру.