К теплым морям. Том второй
Шрифт:
Глядя на него, остальные принялись перед занятием тырить книги из библиотеки и ныкать за пазуху, чтобы потом украдкой достать и скоротать время за художественной литературой. Даже не шибко грамотные Федор и Обмылок сидели уткнувшись в книгу и изредка тыкая соседа, чтобы тот подсказал незнакомое слово. Чума, не владевшая грамотой даже на их уровне, первое время не знала, что делать, но за неё взялась Лисса, от нечего делать ударившаяся в педагогику.
В свою очередь Ур, вдоволь нагоняв всех по тактике и физподготовке, плотно занялся стрельбой, так что за кормой теперь волочилось на
– Рубеж! Заряжай! Огонь!
– скомандовал Ур щелкая секундомером.
Выхватив из кобуры «Маузер», с уже досланным в патронник патроном, Капитан сделал выстрелы по первой группе мишеней, перебежав припал на колено за двумя бочками изображавшими укрытие. Поразил следующие цели, снова сменил позицию, отстрелялся, сменил магазин и расстрелял последнюю группу мишеней автоматическим огнем.
– Стрельбу окончил!
– Неплохо, - оценил результаты Ур, - Держите стабильное время.
– Да время - это че!
– отмахнулся Капитан, - Ты видал как я перезаряжаться наблатыкался! Новый вставил прежде чем старый до палубы долетел!
– Да — скорость перезарядки тоже отличная. Хотя до меня вам по прежнему далеко.
– Ну дык — у тебя и руки покороче и пистолет из-за этого поближе. А я пока отсюда, до туда донесу!
– Нет предела совершенству, - Ур повертел головой, - Следующая Чума. Стреляешь первое упражнение из винтовки. Все помнишь?
– Аружие в тыл стрильбища ни напровлять, с придахранителя бес каманды ни снимать…
– Верно. А почему так нельзя делать?
– Патамушта палучишь больна.
– В точку. На позицию.
Чума вышла на огневой рубеж нервно сжимая винтовку, по команде зарядила ееё, взвела затвор, сняла с предохранителя, прицелилась, выстрелила, снова взвела, снова выстрелила. Всего три раза.
– Ну что? Хреново все! Два из трех в идеальных условиях.
– Ана качаится… - Чума ткнула пальцем в буек с мишенью.
– Другим это не мешает, так что заткнись. Сейчас Федор отстреляется и снова пойдешь. Пока не начнешь пуля в пулю вкладывать. А потом следующее упражнение и так до победного. Упала в строй!
Чума пискнула: «Йесть!» и заняла свое место. Отбитое отдачей плечо ныло, ныло ухо после того, как запутавшись с предохранителем, она попыталась повернуться и что-то спросить с винтовкой наперевес и пальцем на спусковом крючке. Но, Чума не обращала на это внимания, равно как и на выпады Ура. Владение оружием в Аргесаеванне было символом. Это могли позволить себе только свободные люди. Поэтому в любом доме на почетном месте висели сабли, кинжалы и дедовские мултуки с кремневыми замками.
Оборванцам, вроде неё, были по карману разве что плохонькие ножи, хотя ходили слухи, что у Галиба на всякий случай был припрятан револьвер который, правда, в итоге, ему так и не помог.
...
После стрельб была чистка оружия. Данное мероприятие Чуме нравилось почти так же, как сами стрельбы. Все чинно рассаживались в кубрике вокруг большого стола, доставали принадлежности, масленки и начинали неторопливо разбирать и чистить детали оружия, попутно разговаривая кто о чем.
– Слушай, Бардья… - Бьернсон внимательно посмотрел ствол на свет, - А татуировки твои кто делал?
– Смотря какие. На лице — отец. Остальные сам. А что?
– То есть, ты умеешь их делать?
– Да. Но просто так — не буду. В смысле, что меня просили такие же набить, но я отказался. Для нашего народа это символы, которые надо заслужить.
– А я что? Не заслужил?
Отложив чистку в сторону, Бьернсон стянул рубаху демонстрируя свежезажившие шрамы. Боцман согласно кивнул, но тут же развел руками.
– Заслужил, но у вас там свои узоры. Я их не знаю.
– Но если рисунок будет — повторить-то сможешь?
– Наверное смогу — от инструмента зависит. Игла нужна и краска хорошая.
– Иглу механики сделают какую скажешь… А вот краска…
– Я думаю, можно обратится к Доктору, - подал идею Марио, - Хотя я не думаю, синьоры, что он будет в восторге от этой идеи. Я как то просил его проколоть мне ухо, так он мне целую лекцию закатил.
– А я спрошу…
Открыв дверь в Кают-Кампанию, Бьернсон подошел к сидевшему с газетой Доктору. Тот выслушал вопрос и недовольно скривился.
– Вы есть задумайт дурной идея. Начнем с того, что в вас приблизительно…
Доктор что-то быстро подсчитал.
– Йа! Следуя формула: «Корень квадратный из произведений рост в сантиметр на вес в килограмм деленный на три тысяча шестьсот», мы получаем, что в вас есть примерно два и шесть квадратный метр кожный покров. Это нихт много если задуматься и портить его, не есть гут идея.
– Зато все будут видеть, что я уже убил врагов. Кроме того - это красиво!
– Красиво! Это найн красиво! Кто вообще может решайт, что такое может быйт краси…
Увидев выглянувшую в дверной проем рожу Боцмана Доктор осекся.
– Ладно. Допускайт, что в дикий культур это есть может считайтся красивым. Но я нихт желайт потакать данный дикарский обычай!
– При всем уважении, синоре, - Марио отодвинул начавшего закипать Боцмана, - Но вы тоже самое говорили про серьгу. А меж тем это давняя морская традиция.
– Это нихт делайт её более осмысленной…
– А вот тут вы не правы, - Капитан не торопясь протер «Маузер» ветошью, - Это как раз очень осмысленная традиция имеющая, шоб вы понимали, глубокий практический смысл… Дело в том, что покидая терпящий крушение корабль, моряк, как правило, терял все имущество, кроме того, что было на нем. Если он выживал, золотая серьга позволяла выручить денег на то, чтобы перекантоваться первое время или добраться до родных краев. А если погибал, то шла на оплату достойного погребения, в случае, если находили тело.