К теплым морям. Том второй
Шрифт:
Кроме данной статуи имперские колонисты оставили стандартную, сбегавшую к морю широкую улицу, теперь обсаженную со всех сторон каштанами, которую местные жители называли «Осевой», амфитеатр, возле которого красовалась табличка: «Культурное наследие — не сорить!» и несколько основательных зданий, часть из которых была перестроена новыми хозяевами города в более полезные с их точки зрения постройки. В одной из них и располагался Штаб Долгоморского Военно-Морского Флота.
Предъявив пропуск и проехав во двор Гриша попинал колесо которое подозрительно скрипело всю дорогу и повел Коваля внутрь. На подходе к кабинету
– Вы что-о!!? Совсем берега потеряли!!?
– доносилось из-за двери на такой громкости, что вибрировали окна во всем штабе, - Срыв поставленной задачи, а я только об этом узнаю!!? Это вам шуточки, что ли!!? Делайте что хотите, но чтобы сегодня все доставили, завтра смонтировали и послезавтра корабль был в море, иначе вместо него вас патрулировать отправлю в гребной шлюпке!!! Кому не ясно!!? Тогда исполнять!!!
Одновременно с «Исполнять» дверь распахнулась и в коридор вывалилось несколько взмокших и раскрасневшихся штабных офицеров. Следом за ними появился и сам Рузов.
– Вам чего?
– Тршищадмирал! КаперазВасильцевприказалдоложитьчтовсеготово!
– скороговоркой оттарабанил вестовой,- Какиебудутуказания?
– Скажи, что тут со всем раскидаюсь и буду.
Вестовой умчался, а Рузов перевел взгляд на Коваля и Гришу. Гриша немедленно извлек удостоверение закрывшись им как щитом.
– ГБ пожаловало? Давно вас тут не было…
– А военной разведки?
– Майор показал свое удостоверение, - Мы можем пройти в кабинет?
– Разумеется. Извиняюсь за крик — достали. Надо их всех в море на полгодика, а то распустились совсем… - адмирал провел визитеров в кабинет, - Адмирал Рузов... Виктор Викторович... Ну вы это и сами знаете. Чем могу помочь?
– Коваль Сергей Захарович. Я к вам по поводу вашего предшественника.
– Иваркина?
– Я понимаю - дело давнее, но вскрылись кое-какие новые обстоятельства. Вы же знаете капитана Вареникова?
– Опять вы про него… Что я могу еще добавить то? Знал я его? Да — знал. Служили вместе, общались — как обычно. По поводу того инцидента — не знаю, что сказать. Не мог он такого сделать... Сам, по крайней мере. Что еще добавить?
– Дело в том, что Вареников как оказалось, жив-здоров. Недавно снова объявился, и с тех пор как с цепи сорвался — наворотил дел как в старые добрые времена.
– Вот оно как… - Рузов по бычьи засопел, - И что ваши собираются делать по этому поводу?
– Для начала — выяснить все детали. Поэтому я и пришел к вам. Мы предполагаем, что Иваркин отдал ему приказ, который и стал причиной всему произошедшему.
– Что за приказ?
– Вот и мы хотели бы знать. Госбезопасность по своим каналам установила, что незадолго до самоубийства Иваркин получил некие документы. Но в его вещах ничего подобного обнаружено не было. Так же пропал его дневник и еще ряд личных записей. Тогда их поиски не были доведены до конца — ГБ вскрыло группу Фролова и сосредоточилось на ней. Считалось, что Фролов или кто-то из его ячейки и забрал эти бумаги…
– А что, кстати с Фроловым? Я его, конечно, недолюбливал, но
– Это не ко мне вопросы. Могу только сказать, что его не принуждали.
– То есть сам все… - Рузов вздохнул и сел, - Ну дурак… Хорошо отец не дожил.
Адмирал на минуту задумался, потом хлопнул по столу рукой.
– Иваркин, перед этим… Ну перед тем как всё случилось... Он к матери Вареникова ездил. Это точно. Возможно мог какие-то бумаги касательно этого всего там оставить? Все таки её сына вопрос касался.
– Вы уверены?
– Насчет поездки — да. Абсолютно.
– Что-ж — это зацепка. Спасибо. Где вас найти если еще вопросы будут?
– В училище. Сегодня строевой смотр и распределение выпускников.
– Хорошо. Спасибо за помощь. Не смею задерживать.
– Один вопрос…
– Да.
– Я правильно понял, что раз он выполнял приказ...
– За исполнение приказа у нас не наказывают.
– Хорошо, - Рузов медленно кивнул, - Тогда, надеюсь, вы во всем разберетесь.
– Обязательно. В этом можете не сомневаться.
Выйдя из штаба Коваль и Гриша почти одновременно закурили. Увидевший это дневальный некоторое время соображал, как обратиться к сухопутному аналогу кап-три, потом просто молча указал в сторону «курилки». Сев в беседке, посреди которой торчала вкопанная в песок гильза от снаряда, Майор кивнул напарнику.
– Ну? Что скажешь?
– А что тут сказать? Если Иваркин мог подозревать насчет Фролова, то мог и важные документы от него припрятать. В необычное место. Но вот отдавать их Варенихе… Это вряд ли.
– Почему ты так решил?
– Ну сами посудите — если бы были у неё на руках записи, которые её сына оправдывают, стала бы она столько лет их скрывать? Тем более зачем такие сложности?
– И правда… Тогда где они?
– Мое мнение товарищ майор — спер кто-то. Сами посудите — целый адмирал признается, что отдал приказ потопить мирное судно. Значит основания были серьезные. Тогда что врагам делать надо?
– Что?
– Доказательства скрыть, а из остальных записей странички подергать, так чтобы себе на пользу это развернуть. Это уж не говоря о том, что за дневник Иваркина любая иностранная агентура денег отвалит два чемодана, учитывая какими операциями тот командовал.
– Но Фролов и его люди эти бумаги не брали. Значит..?
– Значит мог взять кто-то из штабных: суматоха из-за этого была знатная — могли и не уследить.
– Ну в любом случае других зацепок пока нет. Будем эту отрабатывать, а там посмотрим. Поехали.
– Ну раз хотите — поедем. Только сразу предупреждаю: Варениха — баба своеобразная.
…
Доходный дом Клавдии Семеновны Варениковой представлял из себя небольшой двухэтажный особнячок, перестроенный из бывшего подсобного здания. На первом этаже располагались две двухкомнатные квартиры с отдельными входами, одну из которых занимала сама владелица, а другую снимало на постоянной основе Ум-Кыыдымское животноводческое товарищество для оправляемых на отдых по путевке передовиков.