К звёздам
Шрифт:
На канате хорошо ломается – талант. На звезды всю жизнь смотрят…
Верховцев. Да. А как у вас, уважаемый звездочет, обстоят дела на небе?
Сергей Николаевич. Хорошо. А у вас на земле?
Верховцев. Довольно скверно, как видите. На земле всегда скверно, уважаемый звездочет, всегда кто-нибудь кого-нибудь душит; кто-то плачет, кто-то кого-то предает… Ноги вот болят. Нам далеко до гармонии небесных сфер.
Сергей Николаевич. Там не всегда гармония. Там также бывают
Верховцев . Очень жаль… значит, и на небо надежда потеряна. А вы о чем задумались, господин… господин… Шмидт?
Шмидт. Я думаю, что всякий человек должен быть сильным.
Верховцев Ого! А вы сильны?
Шмидт. К сожалению, нет. Природа при рождении лишила меня некоторых свойств, которые составляют силу. Я очень боюсь крови и…
Верховцев . И пауков? Кстати: вы платье готовое покупаете или на заказ?
Поллак ( подходит). Чем могу служить? Добрый день, господа!
Верховцев. Вот что, Поллак: нужны две тысячи… не скажу, чтобы взаймы, потому что едва ли вам их кто отдаст…
Поллак . А для какой надобности, смею спросить?
Верховцев. Надо устроить бегство Николая Сергеевича. Можете дать?
Поллак . С удовольствием.
Верховцев Он…
Поллак . Нет, нет, прошу без подробностей. Уважаемый Сергей Николаевич, могу я сегодня воспользоваться вашим рефрактором?
Сергей Николаевич. Пожалуйста. Сегодня у меня праздник.
Поллак уходит, кланяясь.
Верховцев Вот это ученый. Хорош, Сергей Николаевич?
Сергей Николаевич. Он очень способный.
Анн а ( вообще). А для чего существует астрономия?
Верховцев Для календарей, должно быть.
Маруся . и Трейч подходят.
Маруся. Так вы сделаете это, Трейч… На вас нападают, Сергей Николаевич? Анна так ненавидит астрономию, как будто это ее личный враг.
Сергей Николаевич. Я уже привык к этому, Маруся.
Анна. У меня нет личных врагов, вы это хорошо знаете. А астрономию я не люблю потому, что не понимаю, как люди могут столько времени глазеть на небо, когда на земле все устроено так плохо.
Житов. Астрономия – торжество разума.
Анна. По-моему, разум больше бы торжествовал, если бы на земле не было голодных.
Маруся.
Лунц. Вы как будто против науки, Анна Сергеевна!
Анна. Не против науки, а против ученых, которые науку делают предлогом, чтобы уклониться от общественных обязанностей.
Шмидт. Человек должен говорить: «я хочу», обязанность – это рабство.
Инна Александровна Не люблю я этих разговоров, и охота людям себе кровь портить. Василий Васильевич… да подымитесь же! Вот что (отводит его к веранде): вы денег-то своих не давайте. Хватит. Поллак – очень великодушный молодой человек и, в случае чего… (Смеется.) А все-таки – астролябия.
Житов. Как же теперь ваша экспедиция в Канаду, Инна Александровна?
Деньги-то?
Инна Александровна Ну, достану! Год еще впереди. Я ловка денег доставать. А вы вот что, Василий Васильевич, прошу вас, как друга: нападать они будут на моего старика, – рады, что он молчит, – так вы уж постойте за него, хорошо?
Житов. Хорошо.
Инна Александровна А я пойду. Нужно Колюшке белье приготовить, так хлопот много… (Уходит.)
Сергей Николаевич . ( п родолжает). Я очень люблю хорошие разговоры. Во всех речах я вижу искорки света, и это так красиво, как Млечный Путь. Очень жаль, что люди большею частью говорят о пустяках.
Анна. Красивыми словами люди часто отделываются от работы.
Верховцев. Вот вы очень спокойный человек, Сергей Николаевич, вы даже неспособны, кажется, обижаться, – а случалось ли вам когда-нибудь плакать? Я, конечно, беру не тот счастливый возраст, когда вы путешествовали без штанов, а вот теперь?.
Сергей Николаевич. О да! Я очень слезлив.
Верховцев Вот как!
Сергей Николаевич. Когда я увидел комету Биелу, предсказанную Галлеем, я заплакал.
Верховцев Причина уважительная, хотя для меня и не совсем понятная. А вы ее понимаете, господа?
Лунц. Да, конечно. Ведь Галлей мог ошибаться.
Верховцев . Что же, тогда нужно было бы рвать волосы от отчаяния?
Маруся. Вы преувеличиваете, Валентин.
Анна. А когда сына чуть не расстреляли, он остался совершенно спокоен.
Сергей Николаевич. В мире каждую секунду умирает по человеку, а во всей вселенной, вероятно, каждую секунду разрушается целый мир. Как же я могу плакать и приходить в отчаяние из-за смерти одного человека?