К звёздам

Андреев Леонид Николаевич

Верховцев . Так, Шмидт, не правда ли, это очень сильно, как раз по-вашему? Так что, если Николаю не удастся бежать, и его…

Сергей Николаевич. Конечно, это будет очень грустно, но…

Маруся. Не шутите так, Сергей Николаевич. Мне больно, когда я слышу такие шутки.

Сергей Николаевич. Да я и не шучу, милая Маруся. Вообще я никогда не умел шутить, хотя очень люблю, когда шутят другие, например Валентин.

Верховцев

Благодарю вас.

Житов. Это правда, Сергей Николаевич никогда не шутит.

Маруся . ( з атуманиваясь). Тем хуже.

Верховцев. Что значит-заткнуть уши астрономической ватой! Хорошо, спокойно. Пусть весь мир взвоет, как собака…

Лунц Когда молодой Будда увидел голодную тигрицу, он отдал ей себя, да. Он не сказал: я бог, я занят важными делами, а ты только голодный зверь, – он отдал ей себя!

Сергей Николаевич. Вы видите надпись (показывая на фронтон обсерватории): «Наес domus Uraniae est. Curae procul este profanae. Temnitur hic humilis tellus. Hinc ITUR AD ASTRO». Это значит: «Это храм Урании. Прочь, суетные заботы! Попирается здесь низменная земля – отсюда идут к звездам».

Верховцев. Да, но что вы разумеете под суетными заботами, уважаемый звездочет? Вот у меня ноги содраны до кости осколком… это тоже, по-вашему, суетная забота?

Анна. Конечно.

Сергей Николаевич. Да. Смерть, несправедливость, несчастья, все черные тени земли – вот суетные заботы.

Верховцев. Значит, явись завтра новый Наполеон, новый деспот, и зажми весь мир в железном кулаке – это тоже будет суетная забота?

Сергей Николаевич. Да… Я так думаю.

Верховцев ( обводит всех взглядом и грубо смеется). Так вот оно что!

Анна. Это возмутительно! Это какие-то боги, которые предоставляют людям страдать, как им угодно, а сами…

Маруся. Трейч, почему вы ничего не возразите?

Трейч . Я слушаю.

Верховцев . Так может говорить только тот, кто живет на содержании у правительства и в полной безопасности сидит на своей крыше.

Сергей Николаеви ч ( слегка краснея). Не всегда в безопасности, Валентин. Галилей умер в темнице. Джордано Бруно погиб на костре. Путь к звездам всегда орошен кровью.

Верховцев .

Мало ли что было… Христиан тоже преследовали, а это не помешало им, в свою очередь, поджаривать на углях невинных астрономов.

Анна. У отца даже свои мощи есть, и он держит их за железными дверьми.

Сергей Николаевич. Анна! Это нехорошо.

Верховцев Это еще что за чепуха?

Анна. Кусок кирпича от какой-то развалины, – обсерватория развалилась, – да клочки подлинной рукописи.

Маруся. Анна! Как это неприятно! Коля не позволил бы себе так говорить…

Анна. Николай слишком деликатен. Это его недостаток.

Подходит Петя. и, незамеченный, молча становится у стены.

Верховцев ( раздраженно). Оттого-то нас и бьют на каждом шагу…

Маруся. Не надо! Не надо!. Трейч, да что же вы!.

Трейч ( сдержанно). Надо идти вперед. Здесь говорили о поражениях, но их нет. Я знаю только победы. Земля – это воск в руках человека. Надо мять, давить – творить новые формы… Но надо идти вперед. Если встретится стена – ее надо разрушить. Если встретится гора – ее надо срыть. Если встретится пропасть – ее надо перелететь. Если нет крыльев – их надо сделать!

Верховцев Хорошо, Трейч! Надо сделать!

Маруся. Я уже чувствую крылья!

Трейч ( сдержанно). Но надо идти вперед. Если земля будет расступаться под ногами, нужно скрепить ее – железом. Если она начнет распадаться на части, нужно слить ее – огнем. Если небо станет валиться на головы, надо протянуть руки и отбросить его – так! (Отбрасывает.)

Верховцев У-ах! Так!

Некоторые невольно повторяют позу Трейча – Атланта, поддерживающего мир.

Трейч . Но надо идти вперед, пока светит солнце.

Лунц. Оно погаснет, Трейч!

Трейч . Тогда нужно зажечь новое.

Верховцев Да, да. Говорите!

Трейч . И пока оно будет гореть, всегда и вечно, – надо идти вперед. Товарищи, солнце ведь тоже рабочий!

Верховцев Вот это-астрономия! Ах, черт!

Лунц. Вперед, всегда и вечно.