Кабанье урочище
Шрифт:
– Конечно, извращенка. Бобры – лучшие в мире трахальщики! Я их полюбила. А уж как они полюбили меня – ты бы знала.
– Никогда не верила… думала, ты шутишь, рассказывая, как с собаками… трахалась…
– Собаки, х-хры, по сравнению с бобрами, как говорится: «тяп-ляп – моляры».
– Лучше бы… я умерла сразу и ничего этого не слышала, – негромко сказала Трида. – Парня-то отпусти…
– Ага, х-хры, щас! Хочешь, чтобы бобровое племя подумало, что их королева – размазня и готова отпустить убийцу своего детеныша. Х-хх-рры!
– Бобровое племя… королева… детеныши… – Трида закашлялась, из уголков ее рта потекли две струйки крови. Люсьен наклонилась к ней и принялась слизывать
Андрей Тапиров замотал головой, безуспешно пытаясь заставить себя проснуться. К несчастью, он не спал. Он находился все в той же земляной пещере, вместе с умирающей Тридой, а существо, которое когда-то было нормальным человеком, питалось ее кровью. Кричать Тапир не мог и издавал лишь утробные стоны, но королева бобров никак на это не реагировала, у Люсьен было другое занятие – она принялась срывать с Триды одежду. Срывать – не то слово! Она по-звериному впилась зубами за воротник ее камуфляжной рубашки и рванула так, что отлетели пуговицы. Зубами же сорвала бюстгальтер, руками схватилась за пряжку на ее брюках…
– Х-хыр! Ты только не умирай, миленькая. Сейчас не умирай, потерпи, хотя бы немного потерпи, х-хыр…
Королева бобров почти полностью освободила Триду от одежды, когда в земляной пещере из какого-то невидимого для Тапира хода один за другим появились три бобра. Вернее, бобрами он назвал бы только двух, потому что у третьего морда была почти человечья, очень похожее на лицо Люсьен.
До сегодняшнего дня Тапир видел бобров только на почтовых марках и картинках, да еще в мультике, где эти зубастые сражались с раком и щукой. Еще он замечал на берегах рек и озер спиленные и поваленные бобрами деревья, слышал, что они порой наносят вред сельскому хозяйству. Ему до этого не было никакого дела. До тех пор, пока они не отгрызли лопасти на его веслах. И он даже представить себе не мог, что появившиеся откуда ни возьмись бобры, вдруг, словно дрессированные цирковые собачонки встанут в рядок на задние лапы перед Люсьен – своей королевой, и «захрымкают», словно что-то ей сообщая.
– Вот же твари! – воскликнула Люсьен. – Ну, сейчас они у меня получат!
Оставив в покое не до конца раздетую бывшую любовницу, она схватилась за свою винтовку, а потом и еще за автомат Калашникова, который принадлежал Триде.
– Так! – властно сказала королева Люсьен своим подданным, а, возможно и своим детенышам. – К ней, – она кивнула на Триду, – не прикасайтесь. А с этим, – кивок на Тапира, – как с ненужным деревом! Немедленно!!!
Куда-то юркнув, она пропала из поля видимости Тапира, зато в этом поле оказались три морды – две бобровые, одна – чем-то напоминающая лицо Люсьен. Приблизившись к нему, два бобра погрузились в воду, а тот – с лицом своей матери-королевы встал на задние лапы и потянулся к его паху. Тапир всегда очень аккуратно ухаживал за своими ногтями на пальцах рук и ног, но даже представить себе не мог, что кто-то когда-то станет отгрызать не только его ногти, но и пальцы, и уж тем более, что кто-то вгрызется зубами в его в пах.
Ох, если бы он хотя бы мог закричать…
Сэмэн налегал на весла, то и дело оборачиваясь. Павел смотрел в бинокль на прибитую к берегу лодку Тапира и Триды. Похоже, сейчас в ней никого не было. Берег становился все ближе и ближе, а на душе – все тревожнее. Тревога усилилась, когда Павел различил на берегу какие-то шевеления, да и с самой водой было что-то не так: слева и справа от лодки Тапира только что были тишь и гладь, и вдруг появились непонятные всплески.
До берега оставалось метров сто, когда оттуда грянул выстрел, и Сэмэн, в очередной раз обернувшийся, вдруг лишился своей камуфляжной бейсболки, которую
– Ствол! Дай сюда ствол! – Павел вырвал автомат, в который судорожно вцепился егерь.
Снял оружие с предохранителя, передернул затвор и, не поднимая головы, высунув Калашников за борт, дал короткую очередь в сторону берега. И еще одну. После чего поднялся на колени и приложил приклад к плечу, прицелившись в лодку Тапира – для начала. В ней – никого, а на берегу – бугорок, из которого, скорее всего, и стреляли. Но кто стрелял, кто? Не Трида же, у которой был такой же боекомплект, как у Сэмэна и у большинства егерей, обслуживающих рыболовов-спортсменов. Он бросил взгляд на егеря – тот был в порядке, более того, включил портативную рацию и быстро-быстро заговорил:
– Бодрые поползновения! Внимание всем – бодрые поползновения! Я – Сэмэн, мою лодку только что обстреляли со стороны бобровых кос. Там у берега пустая лодка Триды и одного из спортсменов – не знаю имени…
– Его Тапиром зовут… – подсказал Павел.
– Да, не важно, – огрызнулся егерь. – Бодрые поползновения – в ружье, в ружье, блин!
– Что происходит, егерь? – не отрывая приклад от плеча, поинтересовался Павел.
– Да откуда я знаю!
Со стороны острова грянул очередной выстрел, и Павлу показалось, что пуля просвистела у него над самым ухом. В ответ, метясь по бобровой хатке, он дал длинную очередь, закричав:
– Вот вам, суки!
– Надо уматывать отсюда! Садись, – решительно заявил Сэмэн и, схватившись за весла, развернул лодку на сто восемьдесят градусов, возможно, тем спасая жизни и себе и Павлу, так как со стороны острова прозвучал очередной выстрел.
Павел, потерявший равновесие в процессе разворота лодки и хорошо, что не вывалившийся за борт, вновь нажал на спусковой крючок, впрочем, всего лишь в небо, – так, для острастки.
– Если они попадут в лодку – нам кранты!
– А как же Трида, Тапир?
– Не знаю! Но ты пойми – если хотя бы одна пуля угодит в борт лодки, то все, нам не жить!
Словно в подтверждение словам Сэмэна, с берега прозвучал очередной выстрел – к счастью для егеря и спортсмена пуля не достигла цели. Павел не остался в долгу и принялся стрелять в сторону бобровых кос до тех пор, пока в магазине не кончились патроны. И только принимая запасной магазин из рук Сэмэна, он заметил, что их лодку преследуют. Как ни быстро налегал на весла егерь, какие-то то и дело выныривавшие на поверхность бугорки, тут же опять скрывавшиеся под водой, становились все ближе и ближе.
– Сэмэн, за нами кто-то плывет, гонится! – крикнул Павел, присоединяя к автомату новый магазин с тридцатью патронами. – Какие-то твари!
– Стреляй по ним! – не раздумывая, ответил Сэмэн.
– А кто это?
– Да не знаю я! Раз преследуют, значит, хотят убить и сожрать, бляха муха! Хочешь, чтобы нас сожрали? Я не хочу. Или, давай, садись на весла, стрелять я буду!!!
– Спокуха, парень, я в армии был командиром отделения снайперов!
– Так, чего медлишь?
– Сейчас, – Павел передернул затвор, досылая патрон в патронник. После чего перевел предохранительную скобу на одиночные выстрелы, приложил приклад к плечу и навел ствол на воду. С берега вновь донесся звук выстрела, но рыболов не обратил на него внимание. Прицельно стрелять одиночными было гораздо экономичнее. И, как только в десятке метрах от лодки на поверхности воды показалось нечто непонятное, он нажал на спусковой крючок. И попал, попал!