Кабанье урочище
Шрифт:
– Из-за вспышки? – высказал частичную осведомленность Павел.
– Из-за нее, – прищурился на рыболова Сэмэн. – У тебя алкоголь с собой есть?
– Пиво. Будешь?
– Естесс…
В это время со стороны «Бобровых кос», там, где у самого берега виднелась лодка Тапира и Триды застучали выстрелы, и Павлу с егерем стало не до пива.
Тапир еще никогда в жизни не испытывал похмелья. Сейчас его мутило, голова раскалывалась, руки тряслись. В то время, пока Трида налегала на весла, он неоднократно предпринимал попытки собрать хотя бы один спиннинг, но всякий раз откладывал
За несколько минут до старта третьего тура Трида поинтересовалась, где ее подопечный предпочел бы начать ловлю.
– Где-нибудь неподалеку от берега, – простонал он, догадываясь, что рано или поздно выбраться из раскачивающейся лодки на твердую землю ему станет просто необходимо.
И она, не задумываясь, выбрала курс в сторону «Бобровых кос». Она ни разу не была в том районе после злополучной ночи, когда вместе с Люсьен подвязалась добыть живого бобра-самца, которая закончилась по-настоящему ужасно. Днем водная гладь Лебяжьего контролировалась полицией, ночью выходить на воду на лодках было смертельно опасно и потому – бесполезно, ну а по берегу – абсолютно прав был Сэмэн – добраться человеку до бобровых кос было нереально, путешествие с твердой земли по затопленной-заболоченной территории закончилось бы в самом его начале. Но теперь у Триды появился шанс, и она со всех сил налегала на весла, надеясь, что Тапир, как можно дольше будет приходить в себя.
Она гребла уже не меньше получаса, и до приметного места, а именно – до залива, на мысу которого, как помнила Трида, находились коварные бобровые хатки, оставалось не очень далеко, когда у Тапира в голове, по всей видимости, сработал какой-то рычажок.
– Так, – встрепенулся он. – Тормози. Здесь якорь бросаем!
– Рано, – возразила Трида, не сбавляя скорость.
– Место – нормальное, – буркнул Тапир, спустя пару минут.
– Здесь сплошные коряги – все приманки пообрываешь, – убедительно сказала Трида, хотя сама именно в этом месте никогда в жизни не ловила рыбу.
– Наплевать на приманки, – уперся рыболов. – Я нутром чувствую, – здесь рыба есть.
– Ты чувствуешь, а я знаю, – не собиралась уступать Трида, продолжая грести. – Нам совсем немного осталось, а ты лучше пока спиннинг собери, чтобы потом времени не терять.
– Чтобы времени не терять… – эхом откликнулся Тапир. – О снастях вчера надо было думать, а я вместо этого водку пил…
– Вот именно!
– Вот именно…
– Так собирай свои спиннинги, чего сопли жуешь! Потом некогда будет.
– Некогда будет… – Тапир в очередной раз открыл бутылку с минералкой и щедро полил водой себе на лицо. После чего с силой растер его ладонями, да еще и похлопал себя по щекам – точь-в-точь, как хлопала себя мамаша мелкого чиновника Миши Бальзаминова в фильме про то, как он искал себе богатую невесту. Возможно на непродолжительное время, но Тапир взбодрился и взялся за спиннинг уже не такими трясущимися руками.
Поглядывая на него и то и дело, оборачиваясь, Трида продолжала грести. Тапир полностью собрал и оснастил спиннинговое удилище, когда она, наконец, увидела и узнала тот самый бугорок, теперь больше походивший на самый настоящий курган, в который провалилась ее лучшая подруга Люсьен. К нему она и причалила, невзирая на недоуменные вопросы спортсмена.
– Чего пристал! – огрызнулась она. –
– Извините, – пробурчал Тапир и после того, как Трида выпрыгнула на берег, поднялся на ноги и, взяв спиннинг наизготовку принялся осматриваться, – куда можно было сделать заброс даже в этих, не очень привлекательных для рыбалки условиях.
Но забросить хотя бы один раз ему не удалось. Со стороны берега донесся вскрик, Тапир обернулся и увидел Триду, добравшуюся примерно до середины хатки-кургана и там провалившуюся по грудь, наверное, в какую-то яму. Еще он увидел трех животных размером со взрослую овчарку, неторопливо окружавших девушку. Он догадался, что это никакие не собаки, а крупные бобры, когда Трида, безуспешно предприняв попытку выбраться, начала стрелять.
«Может быть, я сплю, или это последствия ли вчерашних алкогольных возлияний?» – подумал рыболов, наблюдая, как все три бобра, нашпигованные пулями, прекратили двигаться. Но тут откуда-то из-под земли появились еще трое хвостатых, которых тут же скосила новая автоматная очередь.
– Получайте, твари! – закричала Трида.
Отчаянно заработав локтями и извиваясь всем телом, она умудрилась-таки вылезти из коварной ямы, откатилась поближе к воде, встала на колени, ловко поменяла в автомате опустевший магазин, передернула затвор и вновь начала стрельбу по бобрам. И тут в ответ ей тоже загрохотали выстрелы. Трида вздрогнула, выронила автомат и, схватившись за правую грудь, завалилась на бок.
Тапир уронил на дно лодки спиннинг, но о том, чтобы поспешить на помощь оказавшейся в беде девушке, у него даже мысли не возникло. Плюхнувшись на сиденье, он, бешено работая веслами, стал удаляться от берега. Но отплыл недалеко: сначала правое, затем левое весло вдруг стали неподъемными, лодка замедлила ход и остановилась. Тапир, что есть силы, попытался поднять весла из воды, и, наконец-то это ему удалось, вот только ни на том, ни на другом весле не оказалось лопастей, и стали они на одну треть короче – со свежими, обструганными, словно карандаши, концами…
Мельник не уважал способ ловли, который избрал Стамбул – его подопечный в третьем туре соревнований. Но правилами ловить на так называемую «дорожку» не было запрещено, чем Стамбул и воспользовался. Единственный из всех спортсменов он сел на весла и, уточнив у егеря, где в озере хотя бы приблизительно имеются большие глубины, направил лодку в самый центр Лебяжьего. Отплыв от берега метров на триста, он оснастил довольно-таки мощный спиннинг крупной и тяжелой колеблющейся блесной, имеющей двуцветную окраску (с вогнутой стороны – серебро, с выпуклой – золото), забросил ее, как можно дальше, устроил спиннинг на корме и вновь взялся за весла.
Обычно на спортивных соревнованиях ловить на дорожку не разрешалось, тем более было запрещено использовать троллинг, – когда шли на лодке под мотором и забрасывали не один а три и даже больше спиннингов. Смысл троллинга заключался в том, что затрачивая минимум физических усилий, можно было исследовать на предмет стоянки хищной рыбы приличные территории. К тому же, троллингисты применяли приманки разные по весу, форме и игре, поэтому у них получалось пробить и разные глубины, и быстро выяснить, какие именно приманки соблазнили хищника на атаку.