Кабаре
Шрифт:
— Фреда, — выдохнул он, — вы целы?
— Все в порядке, — ответил ему подошедший Мормиле. — Шоу должно продолжаться.
Он щелкнул пальцами здоровой руки, подавая знак оркестру, и попробовал меня поднять. Ничего не вышло — мое тело не поддавалось. Язык распух, стал тяжелым и ватным.
— Змеиный укус, — с трудом выговорила я на последнем дыхании.
Женщины завизжали, мужчины поддержали их, все бросились к выходу. В нарастающей панике рвались вечерние платья, слетали с ног серебристые туфельки, соскальзывали парики.
— Ядовитые змеи! — вопили посетители.
—
— Боа-констриктор.
— Гремучие змеи.
Опрокидывались столики, падали свечи, поджигая обивку стульев. В мгновение ока зал наполнился удушливым черным дымом.
Оркестранты присоединились к массовому исходу, и контрабас Франко застрял в дверях. Посетители протискивались между ним и дверным косяком, восемнадцать человек получили тяжелые травмы. Началась полная неразбериха. Мормиле бегал по залу, пытаясь всех успокоить, но от этого становилось только хуже. Наконец он затих, получив по голове раструбом тубы.
Последнее, что я увидела, прежде чем потерять сознание, — как Сыщик снимает пиджак и парик. Неужели в такой момент он решил заняться любовью? Нет, вместо этого он стал внимательно разглядывать мою укушенную ногу. Потом взял огромных размеров нож и сказал:
— Фреда, сейчас будет немножко больно.
И вонзил нож в рану.
Боль была адская. Я чуть не лишилась чувств, но решила, что будет лучше, если я сама за всем прослежу. Закончив ковырять ножом в ране, Сыщик припал к ней губами и стал сосать кровь. Он сосал и сосал, время от времени яростно сплевывая на пол. Я очень боялась, как бы он не высосал все до последней капли. К тому времени дым был уже таким густым, что слезились глаза и стало трудно дышать.
Привлеченные бегством посетителей и валящим из здания дымом, полицейские решили срочно навестить клуб, за которым следили уже много лет. В зал ворвался целый отряд полицейских с дубинками. Один из них стал колотить Сыщика по голове и по всему телу.
— Воспользовался тем, что женщина ранена, — приговаривал он между ударами. — Стыд и позор. На-ка, получи!
Сыщик, избитый до потери сознания, упал прямо на меня. И тут я наконец-то отключилась.
Глава 10
Мне в лицо плеснули чем-то холодным, я открыла глаза и увидела расплывающиеся черты Сыщика, который смотрел на меня с тревогой.
— Благодарение Мадонне, — сказал он. — Ты выкарабкалась, Фреда.
Произнесено это было с таким чувством, что у меня не осталось сомнений: его интерес ко мне больше, чем просто профессиональный.
У меня немного болели глаза, на верхней губе я обнаружила кусочек лимона, а во рту несколько кубиков льда. Джин с тоником привел меня в чувство, когда прочие средства не помогли. Сыщик усадил меня в кресло. Руки у него были сильные и мускулистые, в них я казалась невесомой, как кукла.
Громила-охранник уже загасил пламя и был занят тем, что сбивал своим пиджаком последние искры со стульев. Когда дым рассеялся, стали по одиночке или парами возвращаться посетители. Оркестранты расчистили проход. Франко получил назад свой контрабас, но тот был сильно покорежен, а две струны лопнули. Сельмо д’Анджело
Оркестр собрался и заиграл вариацию на тему песни «Умоляю, верь мне». Несколько пар, включая и полицейских, отложивших свои резиновые дубинки, вышли на середину зала и стали танцевать. Официантка Беата Фреска сбилась с ног, выполняя заказы на спиртное. Всем нужно было успокоиться и освежиться. Я с удивлением обнаружила, что мое бедро, укушенное змеей, покрылось волосами. Интересно, почему? Никогда не слышала, чтобы такое случалось после змеиного укуса. При более внимательном осмотре выяснилось, что Сыщик использовал свой парик в качестве жгута. Рана была открытая, с багровыми краями.
— Не волнуйся, — успокоил Сыщик, словно прочитав мои мысли, — это была безобидная змейка. Рана быстро заживет.
Подошел Мормиле.
— Как насчет того, чтобы спеть песенку, Фреда? Поднять всем настроение. Что скажешь?
По лбу у него шла глубокая красная вмятина.
Я сказала «нет» и почувствовала себя очень сильной, хотя мое физическое состояние оставалось весьма плачевным.
Сыщик все это время не спускал с меня глаз, словно ждал каких-то слов. Жаль было его разочаровывать, но я понятия не имела, чего именно он хочет.
Оркестр заиграл новую мелодию, и на сцену поднялся сам Мормиле, решивший спеть «Пришла любовь». Для начинающего певца у него оказался неплохой голос.
— Потанцуем? — спросил Сыщик.
Я кивнула, хотя не могла даже стоять. Он снова поднял меня своими сильными руками, и мы стали танцевать. Постепенно остальные пары куда-то исчезли, оставив нас наедине в трепещущем мире, наполненном мужским ароматом моего партнера, согретым теплом его тела, прижатого к моему. И все это под задорное пение Мормиле.
Когда губы Сыщика прикоснулись к моим губам, я позволила себе закрыть глаза и погрузиться в состояние, которое могу описать одним словом: наслаждение.
Глава 11
Открыв глаза в следующий раз, я не могла вспомнить, где нахожусь и что со мной стряслось. Свет был тусклый, я почти ничего не видела, но явно лежала в постели. Вокруг хрустящее постельное белье и запах антисептика. Где-то поблизости раздавался приглушенный плач и чьи-то стоны. Когда глаза привыкли в темноте, мне показалось, что место знакомое. Если не ошибаюсь, это была та же палата, в которой я лежала после аварии.
С обеих сторон от меня и возле противоположной стены стояли кровати, на них спали какие-то люди. Рядом была тумбочка, на ней миска с фруктами и ваза с гвоздиками. Еще стояла капельница, из которой мне в вену вливалась некая бесцветная жидкость.
И тут я начала припоминать. Ну да, меня же в кабаре укусила змея, я упала со сцены и наглоталась дыма. Я попробовала пошевелиться, но когда-то сломанная, а теперь укушенная нога вела себя как мертвая. Она отяжелела и не хотела подниматься. Я откинула простыню, приподняла подол больничного халата и пришла в ужас моя нога стала зеленой! Цвета зеленого горошка. А бедро, в которое пришелся укус, было туго замотано бинтами.