Кабинет доктора Ленга
Шрифт:
Д’Агоста слушал вполуха.
– Так вот, – рассказывала она, – для этого ремейка «Переулка» они решили отправиться на север и снять панорамный план с крана, чтобы камера опускалась от линии горизонта до тротуара. Этого не повторить в павильоне или при работе с пульта. Помощник режиссера хочет, чтобы камера зависла над перекрестком с Пятой авеню и смотрела строго вниз. Тогда не возникнет сомнений в том, что это происходит на самом деле. Над перекрестком, да? Рядом с головным отделом библиотеки. В час пик.
Слушая ее, д’Агоста поймал себя на странном ощущении нереальности происходящего.
– Для одной подготовки, – говорила Лора, – нужно несколько часов и два десятка полицейских. Но это только начало, потому что они задумали показать, как из вентиляционной трубы банка на улицу высыпаются золотые слитки. – Голос Лоры приобрел неестественную резкость. – Конечно, в основном там компьютерная графика, но все равно это означает перекрытие целого квартала на несколько часов, чертову тучу работы и как минимум четыре камеры. Такой вот день, когда плохое становится еще хуже.
«Плохое становится еще хуже». То же самое говорил и Пендергаст: «Если я не вмешаюсь, все закончится так ужасно, что трудно даже представить. Но я не могу сделать это в одиночку. Я нуждаюсь в вас, мой старый напарник».
Он снова встряхнулся, выводя себя из раздумий, и увидел перед собой Лору. Она стояла, скрестив руки на груди, с мокрыми волосами.
– Ну ладно, Винни, что случилось? – спросила она.
Лора была слишком проницательной, чтобы он мог отделаться уклончивыми ответами.
– Это не по работе, – сказал он, уверенный, что она подумала именно об этом. – Почти все теперь в руках федералов. И я, так или иначе, собираюсь передать дело Вейбранду. Расследование перенесено за границу, а нам здесь делать нечего, пока этого парня не вернут в Штаты.
Она нахмурила брови:
– Вейбранду? Ты провел всю оперативную работу – какой смысл отдавать ему все почести?
– Я бы и не получил почестей за закрытие дела. Как раз наоборот: мы должны притворяться, будто оно не продвигается, чтобы не вспугнуть нашу пташку в Эквадоре. Так что мне, в сущности, нечем заняться, кроме как получать по голове за отсутствие результатов.
– Понятно.
Похоже, объяснения не удовлетворили ее. Она могла сказать, что это не все. Д’Агоста глубоко вздохнул. Он не был готов рассказывать жене о том, что с ним произошло в этот день – так странно, неожиданно, необычно. И Лора, знал он, ни за что не поверит. Никто не поверил бы. Она только перепугается до чертиков и решит, что у него поехала крыша. Но что-то сказать все равно нужно… если только он не решил отклонить просьбу старого друга.
– Я заходил сегодня к
– Правда? – спросила она, садясь рядом.
Вопрос был старательно нейтральным. Лора избегала говорить о Пендергасте с тех пор, как они вспоминали о нем в ресторане.
– Да. Он хотел меня видеть.
– И ты наконец выяснил, что его беспокоит?
– Ага, выяснил, – ответил д’Агоста и замолчал.
– Ну и?.. Что же это?
Д’Агоста снова вздохнул:
– Лора, я не могу рассказать тебе.
Она вздрогнула, будто получила пощечину, и отодвинулась к краю дивана.
– Не можешь или не хочешь?
«И то и другое, – подумал д’Агоста. – Как объяснить то, чего я сам не понимаю? Ты столько уже вынесла – как я могу свалить на тебя еще и это?»
Вслух же он сказал совсем другое:
– Лора, ты лучшее, что случилось со мной. Серьезно.
– Оставь эту чепуху для канала «Холлмарк».
– Ему нужна моя помощь.
– О нет, господи… Опять?
По глазам Лоры д’Агоста понял, что ее терпение заканчивается.
– И как на этот раз он задумал покончить с тобой? – спросила она.
– Это… сложно.
– Другими словами, ты не хочешь рассказывать.
– Лора…
– Знаешь, Винни, я просто не понимаю тебя. Сначала ты неделями закрываешься от меня, хотя я пробовала все способы достучаться до тебя, помочь тебе, узнать, что с тобой случилось. А потом Пендергаст щелкает пальцами, и ты бежишь к нему, как ручная собачонка.
Д’Агосте нечего было возразить, и он только покачал головой.
– Можешь хотя бы сказать, что это означает? Ну то есть должен ли ты куда-нибудь ехать? Или о таком секрете капитану полиции знать не положено? Это дело ФБР или что-то личное?
– Это личное. Но я… я еще не решил, как поступить. И я не могу ничего рассказать тебе, потому что дал слово… Да ты все равно не сможешь поверить.
– Я скажу тебе, во что я не могу поверить, – сказала Лора, вставая. – Не могу поверить, что у нас с тобой был этот разговор.
Она шагнула к шкафу, взяла пальто и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
58
24 декабря 1880 года, понедельник
Наступил канун Рождества, и тротуары Пятой авеню наполнились толпами покупателей, глазевших на витрины магазинов, выбиравших подарки и заказывавших рождественских гусей, имбирные пудинги и цукаты для завтрашнего праздника.
Чуть дальше к северу, где лавки и магазины уступали место изящным домам богачей, у восточной стороны авеню, сразу за Сорок восьмой улицей, у обочины остановился черный экипаж. Кучер спустился с сиденья, сбросил пальто, несмотря на холод, засучил рукава и взялся за починку шасси.
Сидевший внутри доктор Енох Ленг достал из саквояжа превосходно отполированную подзорную трубу из латуни, изготовленную в Лондоне фирмой Доллонда. Выдвинув окуляр, он взял трубу за основной цилиндр и направил прибор на другую сторону улицы, принявшись разглядывать сквозь дымчатое стекло экипажа частный дом с прекрасным мраморным фасадом, от которого исходило холодное розовато-белое сияние.