Кабинет-министр Артемий Волынский
Шрифт:
Екатерина с сочувствием и невольным сожалением взглянула на статного красивого молодца. Едва ли кто из ближних к ней повес жаловался на одинокость и пустоту.
— Ивану Бутурлину покажись, — улыбнулась она, — он тебе сказать может кое-что, — произнесла она и жестом руки дала понять, что утренняя аудиенция закончилась.
Волынский откланялся, неспешно попятился к золочёным резным дверям.
В смежной зале его уже поджидал доверенное лицо Екатерины — Иван Бутурлин. Едва Волынский взглянул на него, как Иван незаметно для всех собравшихся кивнул головой на свободный уголок у
— Ты ещё, кажись, не женатый? — огорошил его вопросом подошедший Иван Бутурлин.
Волынский пожал плечами и удивлённо посмотрел в лицо высокого представительного Бутурлина. С чего он такие вопросы задаёт, сам всё знает, да и все знают, что Артемий не женат.
— Ты Александру Львовну Нарышкину видал когда? — снова спросил Бутурлин.
— Знаю, видел на Москве, кто ж её не знает, — ответил Волынский.
— Когда это было, теперь-то ты проездом на Москве был, не узнаешь, верно... Девица красавица выросла, рослая, статная, а сирота горькая...
Артемий начал догадываться, но всё ещё не мог поверить.
Александра Львовна была двоюродной сестрой Петра. Нет, так высоко залететь и не мечтал Артемий, чтобы посватать сестру самого царя. Он молча и непонимающе глядел на Бутурлина.
— Ты парень ловкий и статный, родом тоже не промах, а Александре Львовне живётся так худо, что готова за любого пойти, чтоб только сбежать из дома дядюшки. Да и сам знаешь, что такое круглое сиротство, а дядя всё не отец, а уж супруга его, Ульяна Андреевна, слышал небось, какова сварлива да зла...
— Да ведь... — заикнулся было Волынский.
— Я сказал, а уж ты сам рассуди, как знаешь, так и поступай, — проговорил Бутурлин и быстро отошёл.
К нему уже подходили другие придворные с вопросами и желанием вступить в разговор с Артемием.
Волынский вернулся домой весь в сомнениях и думах.
Он знал дом Михаила Григорьевича Нарышкина в Москве, помнил и двух сироток — Александру и Марию. Жили они у своего троюродного дяди, притесняемые сварливой Ульяной Андреевной, про которую вся Москва знала, что потоком слов может задушить любого.
О судьбе братьев этих сирот Пётр позаботился сам. Он отправил Александра и Ивана Нарышкиных обучаться морскому делу в Амстердам, и оба брата учились усердно и прилежно. Вернувшись на родину, оба были определены на службу во флот, и старшего — Александра Нарышкина — Пётр взял к себе в генерал-адъютанты. Пётр очень чтил свою мать из рода Нарышкиных и всем родственникам её оказывал большую помощь и поддержку. Однако сёстры — не братья, и Петру ничего не оставалось, как поручить девушек заботам родственников. Обе сестры часто писали Екатерине Алексеевне о своём тяжёлом житье-бытье, круглом сиротстве, и она хотела как-то устроить их судьбу. Молодой, красивый и видный Волынский показался Екатерине достойным женихом для Александры. Она говорила об этом сватовстве с Петром, и царь одобрил её выбор. Но она сама не стала разговаривать по этому поводу с Волынским: мало ли что, может, у него есть зазноба, с которой он хочет связать свою судьбу, а намерение царя расстроит его жизнь...
Поразмыслив, Артемий
Пётр понял, для чего спешит молодой дипломат, а теперь и генерал-адъютант, в старую столицу, и дал добро.
Артемий взял с собою доверенного человека, того самого Матвея Карцева, с которым он был на аудиенции у персидского шаха, и отправился в путь.
В старом его доме было пусто и необжито, все слуги разбежались, жили по своим нуждам в деревнях, и Артемий скоро навёл порядок, восстановив дом и прислугу.
Сразу же по приезде поехал он в дом Михаила Григорьевича Нарышкина с визитом. Обе сестры, Ульяна Андреевна, сам троюродный дядя Александры и Марии, Михаил Григорьевич, приняли Волынского тепло и приветливо. За столом, неизменным спутником гостеприимного московского дома, Артемий много рассказывал о Персии, о нравах и обычаях этой страны и сразу же завоевал радушие и уважение.
Рассмотрел он и свою будущую невесту — Александра Львовна была невысокой, полненькой и круглолицей, носила длинную пепельную косу, одевалась по последней моде, и руки её, маленькие, изящные, остались в памяти Волынского.
Со вздохом вспомнил Артемий о принцессе Анне, плывущей по глубокому снегу, но воспоминание промелькнуло и пропало. «Не судьба», — подумал он. Но женитьба на сестре царя льстила его самолюбию, наружность невесты, скромная и приветливая, пришлась ему по душе, и уже в следующий свой визит он попросил Ульяну Андреевну принять его наедине, ибо он имеет ей сказать кое-что, до неё относящееся.
Они запёрлись в маленькой красной гостиной с низким потолком, с иконами, заставившими весь передний угол, и Артемий робко просил Ульяну Андреевну не только быть матерью, заменявшей Александре родную матушку, но и ему стать родственницей.
Ульяна Андреевна дико взглянула на него — очень уж не хотелось ей отпускать от себя сирот и лишаться доходов из казны, отпускаемых на содержание сестёр, — но сдержалась и только промолвила:
— Как сама Александра на это посмотрит, а я... что ж я, моё дело — сторона...
Так и не получив ответа, Волынский уехал и долгое время провёл в волнении и думах. Что как откажут, что как не понравился он Александре Львовне?
Александра Львовна действительно не сразу согласилась на предложение Волынского. Ульяна Андреевна преподнесла ей это предложение так, чтобы усмотреть на лице сироты, хоть и двоюродной сестры царя, радость и стремление избавиться от её опеки. Но тихая Александра понимала, что может затаить её названная мать против неё.
— Братушек моих нету в Москве, — сказала она в ответ на сообщённое ей известие, — как же я без их совета?
И скрыла радость в своём сердце — Артемий понравился ей с первого взгляда, а молодой блеск в его глазах и восторженная надежда увидеться с ней обещали хорошую семейную жизнь. Но перед Ульяной надо было держаться скромно и не сразу давать согласие, а как бы с неохотой. Тётка обиделась на желание посоветоваться с братьями:
— Что ж я насильно, что ли, выдавать тебя замуж буду? Не хочешь, враз и откажи, говори, что не имеешь склонности к нему...