Качели. Конфликт элит - или развал России?
Шрифт:
В те далекие годы порошок еще надо было суметь реализовать. Реализовать его на советском внутреннем рынке невозможно. Потому что рынка нет. А если бы он и был, надо суметь и до этого рынка довезти. Но везут на другие рынки. Территориально и социально эти рынки весьма далеки от песков Афганистана.
Потому что в песках Афганистана опий очень дешев. А на рынках Западной Европы — невероятно дорог. Поэтому опий надо переправить из Афганистана в Москву (или другой, более удобный, советский город), а оттуда в Западную группу войск. Можно и прямо в Западную группу войск, но трудно.
Кроме того, опий и везти накладно, и продавать унизительно. Не в моральном, а в ином смысле. И везти, и продавать
А теперь о караванах. Просто так напасть на караван, конечно, можно. Но высокоиздержечно. Потому что в ответ нападут на тебя, и безжалостно. Гораздо удобнее договариваться. У тех ребят проблема с доставкой. У тебя проблема с сырьем. Еще есть проблема с переработкой. Надо создать нечто наподобие акционерного предприятия, определить доли. А потом, если надо, и нападать на отдельные караваны. Но это уже, скорее, дизайн. И обязательно воспринимаемый на позитиве всеми его участниками. Кроме особо тупых и неудачливых.
Постепенно занятие, которое я живописую, диверсифицируется сразу по двум направлениям.
Прежде всего, каждая из функционирующих в Афганистане советских элитных групп, не доверяя другим группам, хочет иметь свою долю в спецтоваре. И вывозить его своим способом. Кто в кофрах и в музыкальной аппаратуре ВИА, кто, извиняюсь, в цинковых ящиках.
И перерабатывать каждый хочет все автономно. И продавать. Но Афганистан-то общий. Значит, его надо поделить по достаточно внятному принципу. Латынинские герои предпочитали иметь дело с Ахмад-Шахом Масудом (таджикские моджахеды). А негодные особисты — с генералом Дустумом (узбекские моджахеды). Чисто пуштунскую часть производителей спецтовара наши не очень любили. Хотя, конечно, деньги не пахнут.
Далее начинается самый сложный сюжет. Этим же промыслом занимается главный общий враг негодяя-особиста и героя с автоматом. Враг этот, как все мы понимаем, американцы. Если бы афганцы, ставшие нашими товарищами по оружию (Бабрак Кармаль, Наджибулла) отдавали нам спецтовар, а враждебные нам афганские моджахеды отдавали бы товар американцам — проблем бы не было. Но когда мы хотим пастись на моджахедских опиумных полях (пусть даже таджикских и узбекских, но моджахедских), то возникает много проблем с американцами. И эти проблемы надо неформально разруливать. А проще брать в долю еще и американцев. Либо через моджахедов, либо напрямую. Так закладывались основы будущих элитных транснациональных спаек, суперструктур… Мало ли, чего еще.
Эта картина мало имеет общего с лубком Латыниной. Но, увы, не высосана из пальца. Она же (а также цепная реакция ее разных дериватов — оружейных и прочих) в значительной степени породила ту самую другую (вполне глобальную, между прочим) реальность, которую я и исследую.
Место Латыниной в этих моих исследованиях — почетно, но микроскопично. В отличие от субъектов иного рода. Все, что меня интересует в Латыниной, — атипичность некоторых ее построений. Например, приведенного мною шедеврального текста с особистом и прочими. Атипичность в целом состоит в том, что Латынина очень уж «заточена» в одну сторону. Если бы Латыниной-интеллигентке, Латыниной-диссидентке было «бара-бир» (все равно), если бы она сказала, что ей «что тот майор, что этот», это было бы понятно. В этом была бы хоть какая-то логика. Но как только появляются «хороший» и «плохой» майоры, возникает гипотеза об ангажементе. И бог бы с ней, с этой гипотезой! Дело-то намного хуже.
По сути, рисуется обычная идеологическая картинка в манихейском духе, где есть свет и тьма.
Так и вспоминается старое стихотворение С.Михалкова.
Они готовят новую войну, И бомбой атомной они грозят народам, А мы растем свободно в вышину Под нашим светлым мирным небосводом. Они пускают доллар в оборот. На то, чтоб дать оружие убийцам, А мы свой рубль даем, наоборот, На то, чтоб строить школы и больницы.Диссиденты осуждали такую дихотомию как «совковую дичь». Но разве, начав бороться с подобными лубочными картинками, они заменили их чем-то, кроме своего лубка? В их новом лубке советские номенклатурщики оказались в клеточке «они», а американский империализм — в клеточке «мы». Но лубок-то остался, и произошло это сразу по трем причинам.
Во-первых, идеологический лубок — это достаточно эффективная штука. А кто откажется от эффективности ради правды?
Во-вторых, значительная часть тех, кто возглавил борьбу с доперестроечным лубком, перед этим сама создавала тот лубок. Она могла изменить в лубке плюсы и минусы, но психологически уже не могла выйти за рамки лубка как такового.
В-третьих, выход за рамки лубка предполагал задействование тех групп советского населения, которые могли стать носителями постиндустриальных (то есть в полном смысле этого слова прогрессивных) изменений в советском обществе. Но кому нужны были такие изменения? Не номенклатуре. Номенклатура при подобных изменениях теряла власть. Советский Союз сохранялся и усиливался? Но зачем он был ей нужен, если она не могла быть в нем абсолютной властью?
Американцам (шире — Западу) такие изменения были категорически не нужны. Задача была в том, чтобы ослабить противника, а не превратить противника в союзника. А то и в лидирующее слагаемое какой-то непонятной (видите ли, прогрессистской!) миросистемы.
Всем, кто по обязанности или за совесть шел в фарватере американцев, никак не могло быть нужно то, что не было нужно самим американцам.
А все, что отстаивало внутренние интересы, оказалось в категорическом меньшинстве. Если бы научно-техническая и гуманитарная интеллигенция могла осознать хотя бы классовый интерес и, отстаивая его, придать всему происходящему иное, некомпрадорское, качество, то перестройка имела бы другой результат. И не было бы триумфа лубократии и лубка. «Если бы у моей тети были колеса, то была бы не тетя, а дилижанс»…
Итак, двадцать лет спустя мы имеем все то же самое. Опять лубок. И опять регресс.
Но общество-то другое. С одной стороны, оно существенно опростилось, деградировало… Честно говоря, просто обыдлилось. Однако к этому происходящее никак сводиться не может. Нельзя превратить человека в циника, а «впаривать» ему все так, как будто бы он остался идеалистом. Человек если превратился в циника, то уж по полной программе. Он тогда еще и скептик.
И, вообще-то говоря, трудно представить себе ситуацию, когда одни и те же люди будут читать смешно морализирующую Латынину с ее отповедью «особистам» и, например, сайты, щеголяющие «спецфактурами» — Форум. Мск. ру или left.ru. Так кто латынинский адресат? Особенно с учетом того, что демократическая пресса, такая как «Новая газета», в принципе декларирует свою опору на просвещенных адресатов. Но если эти адресаты — минимально «в теме», то латынинский лубок не может не действовать на них как стопроцентное рвотное.