Качели. Конфликт элит - или развал России?
Шрифт:
Я утверждал и утверждаю, что индикатор под названием FarWest маркирует собою крайне интересный международный процесс. Другое дело, что приписывание FarWest'у автономных и сугубо криминальных (причем локальных, вот что важно) особенностей выдает интенцию того, кто приписывает микроявлению макровозможности. Этот приписывающий не хочет реконструкции макроявления (рис. 50).
Что, в сущности, обрушило шквал «антропофизиологических мантр» на вашего покорного слугу, которого предлагалось погрузить в нечистоты? И которому вменялись то избыточная полнота, то столь же избыточная тщедушность, одинаково несовместимые с гордым званием аналитика…
«Коллеги! — говорили мы. — Вы описываете микроявление — FarWest. И наделяете его макровозможностями. Как одно может сочетаться с другим? Давайте найдем макроявление, отвечающее макровозможностям. Мы же не отрицаем наличие оного!»
Рис. 50
В ответ «коллеги» взвыли по-подворотному. А почему они взвыли? Это же важно! Потому что они прекрасно понимают, что стоит только оконтурить макровозможности, в пределах этого контура окажутся прорисованными их же заказчики. Которые, между прочим, не контур им заказывают, чтобы их — заказчиков — там потом разместили, а конкретную компру на конкретных лиц. В основном — с американским гражданством. А уж попутно и на русских, чтоб с теми не якшались. А якшались с кем надо.
Но какое мне дело, честно говоря, до того, что нужно «коллегам»? Я-то точно знаю, что нужно мне. И моим единомышленникам тоже. Нам нужно выявить макроявление! Высветить его! Осмыслить. И уже после этого что-то с чем-то соотносить. Иначе говоря, нам надо избавить псевдопараполитику от этого самого «псевдо», вернуть ей то достоинство, которое было в 70-80-е годы прошлого века. А также продвинуться дальше в философском осмыслении происходящего. И, только осуществив такое продвижение, начать взаимодействие с конкретными фактурами, которые без предварительного смыслового восхождения к макроявлению — не более чем идиотские и грязные «сливы».
Так что же это за макроявление? И что превращает его в источник сокрушительной и масштабной — в том числе и глобальной — социокультурной деструкции?
Макроявление, о котором боятся говорить, связано с ненормативной деятельностью транснациональных элитных спецслужбистских сгустков, ведущих игру через голову государств и народов. Содержание этой игры во многом определяется тем самым кризисом нео- и парабрахманизма, который я пытался описать выше. Этот мировой кризис определяется понятием «секьюритизация». Причем, повторю, не в хорошо известном бизнесменам финансовом смысле. Речь идет о росте значения спецслужбистских групп, претендующих не на роль силового инструмента политики, а на роль автономного и самодостаточного политического фактора.
Лично я никоим образом не возражал бы против подобной их новой роли, коль скоро она не породит глубоко регрессивной (а то и просто деструктивной) реальности. Однако эта роль не сопрягается с изменением интеллектуально-духовного качества претендующей на нее элиты. Именно поэтому мне совершенно очевидна деструктивность реальности, возникающей в случае реализации подобных претензий.
Я много раз говорил об этом на различных семинарах и конференциях как в России, так и за рубежом. Постоянная тема, которую я при этом обсуждал, — «идеология и спецслужбы». На том метафорическом уровне, который я предложил
Но почему я постоянно возвращаюсь к этой теме? Потому что поступающие сведения и профессиональная интуиция говорят, что российская и мировая реальность накапливают противоречия указанного типа. Что эти противоречия сродни политическому динамиту. И когда накопленный миром и страной политдинамит взорвется — мало никому не покажется.
Одно дело — пока я обращаюсь с призывами, а политдинамит не взрывается. Можно обращаться до бесконечности. Вежливо послушают, сочувственно покачают головой, восхитятся (или сокрушенно изумятся) изощренности аргументации и метода.
Другое дело — когда происходит предсказанный взрыв этого самого политдинамита. Пусть даже и микровзрыв (политдинамит накапливается в разных щелях и кавернах нашей реальности и не обязательно должен взорваться весь сразу одномоментно).
Подобным микровзрывом в России стал арест генерала А.Бульбова — высокого должностного лица Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков. И последовавшая за этим арестом статья главы данной службы В.Черкесова.
Только такой — одновременно политический и идеологический — микровзрыв придал аналитическим прогнозам недостающую весомость.
И лишь постольку, поскольку один из участников этого конфликта, В.Черкесов, стал осмысливать конфликт, а не просто принимать участие в заведомо деструктивной конфликтной схеме. Той, которую я вынес в заглавие своей книги.
Конфликтуют ли в современном мире «кшатрии» и «вайшьи»? Конфликтуют ли они не в скромной и специфической отечественной модификации, а на глобальной сцене? Да, конфликтуют. Короли нефти и газа, тяжелой индустрии и хайтека, а главное — финансов… Чем это не неовайшьи XXI века? Рыцари плаща и кинжала, получившие в свои руки во второй половине XX века тайные неподконтрольные фонды (они же — средства от «специального», в основном наркооружейного, бизнеса)… Чем это не неокшатрии?
А само наличие триллионных (я отвечаю за свои слова) долларовых «спецобщаков», полученных в результате создания тайных неподконтрольных фондов, — чем не соблазн трансформации неокшатриев в неовайшьев? Ведь подобные «общаки» не могут существовать автономно и замкнуто! Они втягивают в себя самые разные сферы проблематичной человеческой деятельности. Создаются банки, финансовые компании. Осуществляется комплексная «отмывка». Формируются сопряженные сферы деятельности — тот же шоу-бизнес, например, и не только он. Происходит глубокое переплетение спецэлит с криминалитетом. Наверное, спецэлиты все равно находятся «наверху» при подобном переплетении. Но где там верх и где низ, оценить становится все труднее.
В мире возникают новые глобальные акторы. А значит, и новые глобальные претензии. Но эти претензии в лучшем случае не получают никакого идеологического оформления. А в худшем — получают оформление весьма и весьма зловещее.
В данном мировом процессе прослеживается некая «смыслотенденция». Когда-нибудь я постараюсь обсудить ее подробнее. А сейчас сделаю на этот счет лишь «пометку на полях». И выскажу смелую гипотезу, согласно которой новые глобальные акторы вообще чураются смысла, пытаясь заменить его силой. Есть один язык, на котором слово «сила» и слово «власть» совпадают. Это английский язык. Увы, такое лингвистическое совпадение не может носить случайного характера.