Кадет Коловрат. Первый Курс
Шрифт:
– Я тебя тварь на лоскуты порежу! – Прорычал Учитель, начав наносить по лежащему мне удар за ударом.
Медальон начал накаляться, видимо получая повышенную нагрузку. Все еще зажатым в руке дрыном, я попытался ударить своего противника, но вышло откровенно хреново. Он просто подставил ногу в доспехе духа и выбил импровизированное орудие из моих рук. Вот тут я уже думал – все. Но моя верная подруга не оставила меня в беде. Сзади в оставшегося террориста начали врезаться иглы, растекаясь огнем по его доспеху. Он на мгновение замер, затем развернулся, собираясь ударить по девушке воздушным кулаком, или еще какой-то
Я поднялся на ноги, не глядя на замершую на месте девушку с испугом переводящую взгляд со своих рук на убитого ею бандита. Сняв с себя амулет, я избавился от кровавых останков, после чего вернул его на место и тут же согнулся пополам выблевав остатки сегодняшнего завтрака.
Вонь стояла такая, что было сложно понять это от нее меня так, или же на нервной почве. Сонька же увидев, как меня вырвало, отвернулась и занялась тем же самым. Вот так нас и застала группа спецназа. Мужчины в черных бронированных экзо-скелетах ворвались на территорию склада и направили на нас с девушкой оружие.
– Отставить! – Услышал я знакомый голос Майора Даматова.
«Какого хрена?» - Хотелось спросить мне, но я не успел, с этим вопросом к нему обратилась моя рыжая подруга.
– Какого хрена? – Спросила она, наконец-то перестав блевать.
– Поздравляю кадеты со второй закрытой практикой по психологической подготовке, ну и с боевым крещением. – С усмешкой ответил ей Майор, после чего сделал строгое лицо и добавил, уже сухим тоном. – Кадет Романенко, надеюсь ваше не корректное обращение к старшему по званию, больше не повториться. Спишем на состояние аффекта.
– Так точно! – Тут же став по стойке смирно ответила девушка, хотя судя по взгляду ей было что ответить Игорю Дмитриевичу на это заявление.
– Так, кадеты, нечего рассиживаться. Едем в училище. – Скомандовал он, после чего развернулся на каблуках и направился в сторону припаркованного у ворот внедорожника. – Всем спасибо, вызывайте чистюль. – Обратился он уже к бойцам спецназа. Один из них отдал ему воинское приветствие после чего приложив руку к шлему отошел в сторону.
Мы же последовали за нашим инструктором по боевой подготовке и сев на заднем сидении авто, одновременно скривили свои лица. Так уж вышло, что Сонька в отличие от меня была вся в крови и мозгах первого террориста, которому я снес голову.
– Запашок от тебя не очень. – Не удержавшись прокомментировал я, за что тут же получил шутливый удар по ребрам.
– И кого мне за это благодарить? – Недовольно проворчала она. – Мог бы между прочим и спасибо сказать, я тебе только что между прочим жизнь спасла.
– Спасибо. – Улыбнувшись ответил ей я.
– И ты меня даже поцелуешь? – Тут же придвинулась ко мне девушка, заставив меня отпрянуть назад.
– Ты себя в зеркало сейчас видела? – Спросил я у нее. – Ты хочешь, чтобы у меня потом при виде тебя срабатывал рвотный рефлекс.
– Что прямо так все плохо? – Округлив глаза спросила она. – Тогда ладно, живи. Потом поцелуешь.
Я в ответ лишь
Если честно не очень хочется вспоминать тот момент. С одной стороны стыдно за свою слабость, а с другой она мне явственно говорила, что я живой человек и у меня все еще есть душа.
Когда приехали в училище и отмылись, нас по одному вызвала к себе Марина Викторовна. Не знаю, сколько она разговаривала с девушкой, но мне мозги она поласкала не меньше часа, видя что меня всего буквально трясет.
Не знаю, благодаря разговору с ней, или выданным сержантом ста граммам, я смог уснуть, хоть и постоянно просыпался в холодном поту. Мне раз за разом снился сон в котором доспех духа у этих мразей был таким же крепким, как и учителя и нас с Сонькой просто разбирали на атомы. Ужасней всего было видеть первобытный страх в глазах девушки, полный понимания, отчаяния и надежды. Точно такой же, как у той свиньи, что я заколол.
Утром следующего дня, я встал, сделал разминку и не смотря на то, что все одногруппники, что оставались на выходные в казарме, спали, отправился на пробежку, где пересекся с Рыжей. Девушка трусцой догнала меня и выровняв темп пристроилась рядом.
– Как ты? – Спросил я на бегу, продолжая тщательно следить за дыханием.
– Нормально. – Ответила она, точно так же следя за своей дыхалкой. – Сам как?
– Хреново. – Ответил я ей в ответ. – Но уже лучше.
Дальше мы просто молча пробежали километра три и вернулись каждый в свою казарму. Я тут же позвонил отцу, повинившись по телефону, что не связался с ним раньше, но тот меня успокоил, что наш Майор сообщил ему, что произошло и что со мной и девушкой все в порядке.
Помниться страдал я еще где-то неделю, которую ежедневно проводил индивидуальные беседы с Мариной Викторовной и женщине успешно удавалось переключать мои мысли. Нет, не только на ее кружевные чулки, которые она с завидной регулярностью невзначай демонстрировала, но и просто беседами, около философскими рассуждениями.
В убийстве ведь основная опасность не в том, что человек переживает по этому поводу, нет. Скорее главная опасность в том, что он теряет ощущения ценности чужих жизней и убить человека, для него может стать точно таким же действием, как прихлопнуть комара. То есть, не понравится что-то, иглу в висок оппоненту, ну или нож под ребро. Вот в этом на мой взгляд и заключается главная опасность и то почему с нами так тщательно работала Марина Викторовна, заставляя обнажать перед ней душу.
А вообще больше всего в той ситуации меня тогда напрягло совершенно другое – методы обучения которые использовались преподавателями в училище. Подставить по факту детей под участие в спецоперации по задержанию террористов, да еще успевших ранить Учителя в лице моего отца. Это чем надо думать?
Понятное дело озвучивать кому-то свои возмущения я не стал, ну разве что с отцом мы это обсудили, когда я приходил на выходных его проведать. Он тогда сказал классическую фразу: «тяжело в учении легко в бою». На что я ему справедливо заметил, что там и был тот самый гребанный бой.